Прикоснусь к твоей душе

«Многие говорят, что Коля – ангел. Не знаю… Знаю точно, что этот большой ребенок всегда был лакмусовой бумажкой для нас, окружающих. По тому, как люди реагировали на него, можно было достаточно точно сказать, добрый человек или нет».

Руководитель Центра реабилитации детей-инвалидов, сестра милосердия, но для Коли она была в первую очередь крестной мамой. Сегодня вместе с Людмилой Николаевной Петуховой вспоминаем Николая Пархачева, воспитанника Центра, недавно отошедшего ко Господу.

– Особые дети вырастают и становятся особыми взрослыми. Каждый такой человек в мире неслучаен, он посланник Бога на земле. Его миссия – поддержать угасающую в мире любовь, научить людей быть терпимее, мудрее, спокойнее и благодарнее Богу. Когда-то мне это открылось, когда в моей семье появился особый ребенок, а потом и Центр для детей-инвалидов. И до сих пор я в этом убеждена.

Колю привела бабушка Лариса Васильевна, когда ему было всего восемь лет. Он был глубоко погруженным в себя мальчиком, трудно взаимодействовал с окружающими взрослыми, не умел читать, писать. Его не взяли даже в коррекционную школу, признав необучаемым. Бабушка, которая лучше знала внука и много с ним занималась, говорила: «Коля у нас – не дурак! Он все понимает». Мы взяли его в младшую группу, с которой занимались два педагога, одна из которых воспитывала своего особого ребенка. Ребята из этой группы больше нигде не учились, только у нас. Да тогда и не были еще так развиты коррекционные образовательные программы, поэтому мы придумали для них нечто среднее между садиком и подготовкой к школе. Занимались каждый день по четыре часа.

Первое время Коля подолгу сидел молча и смотрел в окно. Проезжающие машины были для него интереснее того, что происходило в Центре. Но потихоньку мальчик стал более контактным, он уже мог участвовать в разговоре, если ему задавали наводящие вопросы.

Когда пришло понимание, что этим детям нужна духовная поддержка, мы начали ездить в храм целителя Пантелеимона, который располагался в одном из помещений областной психиатрической больницы. Отец Евгений нас принял, и пока наши ребята привыкали, даже периодически служил специальные отдельные литургии для особых прихожан. Коля же не был крещен, как и его семья, но когда я предложила его маме подумать о крещении, то она попросила крестить и ее, и сестру Коли. Начался их путь воцерковления.

Помню, как мы ездили в первое наше паломничество с воспитанниками Центра и их родителями в Алапаевск. Ребята наши уже привыкли к тому, что служба длится долго, что нужно себя определенным образом вести. А тут нужно было исповедоваться. Опыт исповеди у всех был очень небольшой, потому что донести до особых детей суть таинства достаточно сложно. Да и не было здесь привычного отца Евгения. Мы с Колей во время службы стояли у иконы царя-страстотерпца Николая, а рядом за перегородочкой шла исповедь. И вот подошла очередь, наш Коля забежал за перегородку, быстро оттуда выбежал и вновь встал у иконы. Пришлось его маме вместе с ним зайти в исповедальню, объяснить батюшке, что исповедник у него необычный, а потом еще и рядом стоять.

Все в Центре напоминает о Коле

Они начали ходить в храм святителя Николая Чудотворца на Синих Камнях в Екатеринбурге. Настоятель, отец Алексей Яковлев, нашел подход к Коле, и тот постепенно научился исповедоваться. Заходя в храм, он громко спрашивал: «Когда каяться?». Но когда шла на исповедь его мама, то он шел вместе с ней и стоял рядом, потому что не мог понять, почему они должны быть порознь. Пришлось мне приехать, и, когда мама пошла на исповедь, я взяла его за руку и объяснила: «Мы с тобой отдельно посидим и подождем, а потом и ты пойдешь на исповедь».

Через некоторое время он совсем освоился в храме. А мы, как могли, объясняли ему основы веры: Кто такой Бог, что такое молитва, что такое грех и так далее. Конечно, он многое понимал по-своему, в меру своих сил. Например, он рассказывал, что каялся в том, что «обижал кошку». А мы-то знаем, как он ее обижал. Он очень любил это красивое, но своенравное создание – сиамскую кошку – и стремился ее поймать и обнять. И вот он ее выцепит из-под кровати, прижмет к себе, а кошка ему все лицо расцарапает. И кто кого обижал? Или он очень любил маленьких детей и тоже стремился взять их на ручки. А несмотря на внушительный рост и вес, силы у него было немного. Подержит он кого-нибудь на руках, устанет и разожмет руки. Сам того не ведая, напугает или случайно ударит. Вот еще «грех» – «обижал детей». Со временем он понял, что маленькие дети – это не куклы, а люди, и к ним надо относиться бережно.

Научился Коля и писать, и читать, и плавать, и ездить на велосипеде, и участвовать в походах и сплавах. В принципе он мог бы и самостоятельно добираться из дома в Центр или в храм. Но больше всего он любил петь и рисовать. Весь Центр у нас украшен его рисунками. Машинки, собаки – он легко рисовал контур, а когда начинал раскрашивать, то увлекался и часто заштриховывал весь лист, не удерживаясь в границах контура.

В свободное время дома он очень любил смотреть советские фильмы и слушать музыку. У него была феноменальная память, он мог подсказать слова любой песни, даже если слышал ее всего пару раз. Петь любил один, потому что петь вместе с кем-то – это сложный процесс соотнесения своих действий с действиями других людей. Но в итоге и это ему удалось. На последних пасхальных фестивалях он пел в хоре, который мы специально создали для наших воспитанников. Правда, мне всегда нужно было быть рядом и поддерживать его за руку, но только поддерживать, а так он все делал сам.

Центр был для него вторым домом. Он чувствовал себя здесь комфортно, знал, что его здесь никто не обидит, не будет насильно исправлять. Мы его просто любили. Здесь у него был друг Ваня. Они одногодки, но Ваня пришел в Центр, когда ему было уже за 20 лет. Когда Коля заходил в Центр и не видел Ваню, он обязательно спрашивал: «Где Ваня, почему его нет?» – для него было важно, чтобы все собирались и были вместе.

Думаю, что так через него действовал один из главных Божьих законов – закон единения. Бог един и неразделен, и люди призваны к единству в любви, вот Коля и стремился навести именно такой порядок в мире.

Известно, что для детей с аутизмом очень важен порядок. Мы даже заметили, что Коля ненавязчиво установил свой порядок в очередности песен во время музыкальных вечеров. Но даже явления жизни им нужно упорядочивать, осмыслять. Например, для него и еще для нескольких мальчиков очень важна была тема смерти. Они периодически возвращались к ней, особенно, когда был повод: умирал любимый исполнитель, артист или близкий человек.
– Такой-то умер, – сообщает новость Коля.
– А такой-то жив? – спрашивает Ваня.
– Да.
– Ну, а чего ты все про смерть да про смерть? – спрашивает Ваня, повторяя слова взрослых, но самому ему очень интересно продолжить разговор. И разговор возобновляется.
Дело в том, что для таких людей, как Коля или Ваня, смерть – явление противоестественное, они отказываются привыкать к ней. В их идеале люди должны жить в мире, любви, согласии и не умирать. Опять же это выражение истины, которой нас учит Библия – человек создан для вечной жизни. Ну, а если кто-то умер, то он непременно должен попасть в рай, к Господу, а не в ад. Они искренне желают этого всем людям – желают спасения.

Колю призвал Господь, когда он почти подошел к 33-летнему рубежу, к возрасту Христа. Он переболел коронавирусом, а через некоторое время у него оторвался тромб, и Коля умер. Отпевал его отец Алексей Яковлев в храме целителя Пантелеимона, где когда-то крестился Коля. На отпевании были все друзья, ребята и родители из Центра. Родители Коли, думаю, не могут уже жить без того, чтобы не участвовать в жизни Центра, без наших выездов на природу и без храма. Внешне кажется, что это они всю жизнь служили особому ребенку, ухаживали за ним, но и Коля помог им: обрести веру, обрести надежду, силу духа, помог им максимально раскрыться как родителям. И думаю, не случайно его сестра Ангелина стала приемной мамой для четверых детей, двое из которых – особые дети.
«Ты научил меня и всех, кого коснулся за свою жизнь, многому. Тому, о чем не пишут в учебниках. Ты – лучшая школа жизни. Но сейчас ты преподал нам все уроки и выучил все свои. И ушёл. В одно мгновение. Ушёл светлым и спокойным, научившись всему, чему тебе надо было научиться. Я дала себе срок горевать о тебе и плакать. А дальше я снова пойду жить свою жизнь, в которой навсегда останется роль – быть твоей сестрой. Как дар. Как подарок». Из записей Ангелины.

– Лично мне Коля дал очень многое. И в первую очередь – мирность души, – говорит Людмила Николаевна. – Светлая память тебе, дорогой Коля!

Коля, как и все наши воспитанники, учил нас простым истинам. Тому, что надо принимать детей, поддерживать их, не стесняться. И не важно, с инвалидностью они или здоровы. Надо учиться любить безусловно, и тогда дети расцветают, как, может, и не ждал никто, и по цепочке передают свою любовь.