Живу дома, работаю с бездомными. Это крест, а не полет

О каких нюансах своей работы сестра милосердия не говорит со своими близкими? Что здесь самое тяжелое и неприятное? Как часто подопечные сватаются к сестре и почему не разговаривают по душам со своими бездомными спутницами жизни? На эти и другие вопросы отвечает сестра милосердия Службы помощи бездомным Светлана Заикина.

– Я работала аудитором, была добровольцем Православной Службы Милосердия и училась в областном медицинском колледже по специальности «младшая сестра по уходу». Но все же для меня и моих близких благословение духовника Службы отца Евгения Попиченко было неожиданностью. Помню, как я шла домой и думала: «Как я расскажу мужу о том, что мне предлагают служить в Автобусе милосердия, работать с бездомными?». Муж выслушал, немного подумал и сказал: «Не могу сказать, что я сильно рад, но против Бога я не пойду. Если надо, то надо идти и служить».

– Первое время я буквально летела, а не шла в Автобус. Я была рада, что оставила работу аудитором, что вместо операций с цифрами я могу помочь реальным нуждающимся людям. Каждая смена мне казалась праздником. Но всем известно, что это первое вдохновение от милосердного служения со временем проходит – наступили будни, достаточно тяжелые.

На протяжении всей смены, которая длится 12 часов, мы не просто оказываем первую помощь бездомным, выдаем одежду и питание, но и общаемся с ними. Поэтому приходится не только справляться с внезапными приливами брезгливости (которые временами все же случаются, мы же люди), но и хранить в своей душе все встречи и истории, которые рассказывают о себе подопечные. Какими-то историями я не могу поделиться ни с кем, уж очень они страшные. Как сестре милосердия, как своей сестре они приносят мне, тоску, безысходность, трагедии, специфический юмор и специфические ценности. Но когда я отправляюсь домой, то стараюсь переключиться.

– Дома я не могу подробно рассказывать о работе, так как моим мужу и детям было бы тяжело это слышать. К тому же я сама иногда чувствую, как работа тянется за мной по пятам: я уже дома, уже приняла душ и поужинала вместе с семьей. Но прошедшим днем, когда нужно было слушать, бинтовать, вычищать гной и червей из ран и кормить бездомных, я настолько вымотана, что не могу сразу переключиться на домашние дела или общение с родными. Нужна какая-то реабилитационная пауза: я ложусь и молчу. А через какое-то время вновь участвую в делах младшего сына или мужа.

– Да, либо миф, красивая рекламная картинка, либо просто заблуждение. Служение милосердия, в частности работа с бездомными – это крест, а не крылья. К тому же, чего скрывать, мы – обычные люди, у которых возникают бытовые и финансовые сложности. Когда я работала аудитором, то практически не думала о последних. А теперь приходится думать, как и многим другим сестрам милосердия. Уже несколько раз пришлось выслушать от близких не упрек, но правду: «Ты сама поменяла работу – значит, сама взяла на себя эту ответственность. Неси». И приходится нести. Сегодня я трижды в неделю выхожу на 12-часовую смену в автобус, а в другие дни работаю как аудитор (пришлось вернуться к этой деятельности). Выходных практически нет, потому что есть еще незаконченное обучение в учительской семинарии.

– Смотрю, как на несчастных людей, которым очень нужно внимание, забота, которые хотят любви. Однажды наш водитель Андрей Борисович поделился наблюдениями за работой: «К тебе они идут, тянутся как к сестре. Чувствуют, видимо, что ты можешь их по-человечески пожалеть и не осудишь». Действительно, некоторые просто приходят поговорить по душам приходят, совета спрашивают, а некоторые настолько откровенны, будто пришли на исповедь.

Вот, например, ходят ко мне два "хлопца", как я их называю. Неразлучные товарищи, «мы с Тамарой ходим парой». И все время с ними что-нибудь приключается: то вдвоем зашли в магазин нижнего белья и стянули бюстгальтер, то «прихватили» где-то телефон – но это они рассказывают как бы между строк, по ходу перевязки. Я их ругаю, а они говорят: «Да знаем мы, что это грех большой. И хотели бы остановиться, но выходит как-то автоматически. Зашли в магазин – значит, надо что-то «взять»». Им главное – видеть отклик в душе, что мне не все равно.

– Женщины в Автобус приходят, но редко и в основном одни и те же. Так как женщина на улице рано или поздно прилепляется к мужчине-добытчику, который о ней и заботится по-своему. Но с ними не только составляют какие-то пары, но и выпивают. С ними как бы на равных, таких принимают, терпят, делят с ними быт, но не уважают. А даже бездомным мужчинам важно уважать женщину.

Вот, например, бездомный Андрей спрашивает: «А если я исправлю свою жизнь, вы бы согласились выйти за меня замуж?» – «Андрей, ты прекрасно знаешь, что я замужем». – «Ну, а другом были бы?». – «Другом твоим я и сейчас являюсь».

Или другой приходит и внимательно смотрит на мой белый сестринский халат: «Вы каждый день халат гладите?» - руку протягивает, а прикоснуться боится. Для него это как святыня, потому что ко всему домашнему у него очень трепетное уважительное отношение.
Им очень радостно повторять каждый раз: «Мы вас любим. Мы вас любим!»

– Встречаются, но редко. Как мне кажется, они уже настолько повреждены, что у одних это развивается в психическое нарушение, а у других переходит в беснование. Одна женщина каждый раз приходит и проклинает нас. Вот недавно она пришла за сапогами. Пока мы ей выбирали сапоги подходящего размера, она сидела и недовольно бубнила что-то себе под нос. Обувь пришлась ей впору, понравилась. Но вдруг она резко скинула и отпнула сапоги, развернулась ко мне и торжественно объявила: «Ничего мне от вас не надо! Вы прокляты МНОЙ» - развернулась и вышла, вырвав ручку двери Автобуса. На такие заявления я никак не реагирую, понимая, что это пришел поврежденный человек.

Бывают опасные посетители. Один мужчина рассказывал о себе, что он имел несколько сроков за убийства. Однажды он пришел и ни с того, ни с сего вдруг спросил: «А если я вас сейчас тут зарежу и буду над вашими трупами стоять и смеяться. Каково?». Я краем глаза увидела, как насторожился наш водитель-охранник Андрей Борисович, и спокойно начала ему отвечать, что никому от этого поступка радостнее не станет. Потом перевела разговор на другую тему. Он посидел-посидел и спрашивает: «Ладно. Мне можно идти?» – «Идите, если хотите».

Был и совсем бесноватый подопечный. Он пришел за носками, и пока я их подбирала, он повернулся в другую сторону и дурным голосом крикнул: «Где ваш Бог?!». Потом снова спокойненько продолжил: «А еще мне трусы нужны». Такое поведение можно объяснить тем, что бесноватые люди попадают в наш Автобус и видят кругом иконы, вот из них и начинает «изливаться» бесовщина.

С такими больными людьми нужно предельно спокойно разговаривать. Их агрессия – это реакция на наше негативное отношение, поэтому мы договорились с Андреем Борисовичем, что он вмешивается только в крайних случаях.

Есть у нас постоянный подопечный, который считает себя очень важным, хотя и побирается на одной из центральных улиц Екатеринбурга. Каждый раз он просит подобрать ему белую, именно белую рубашку: «Вы же прекрасно знаете, что я привык носить только белые рубашки!». Да, мы уже знаем, что Сергею нужнее еще и белый платочек, поэтому при сортировке вещей я специально для него оставляю пару светлых рубашек, потому что кроме него никто белое носить не будет.

Вот так и живем. Уже привыкли. Обычная жизнь.

Божией помощи, Светлана. И пусть ваше мирное душевное устроение еще долго отогревает сердца этих растерявшихся, отчасти огрубевших, но при этом помнящих о любви и уважении людей!

Поддержать работу Автобуса милосердия

Поделиться в социальных сетях