Как сказать ребенку, что он умирает, и как поддержать родителя?
«Господи, мне так страшно! Помоги мне найти слова, научи, что сказать» – с такой молитвы зачастую начинают свой день сестры милосердия из Центра детской онкологии и гематологии при Областной детской клинической больнице № 1. Они приходят из обычной жизни, меняют свою обычную одежду на форму сестры милосердия и выходят на передовую страданий и надежд, в отделения и палаты, к своим большим и маленьким подопечным. И зачастую им приходится вместе с родителями оказаться лицом к лицу с бедой – ребенок уходит.
Рассказывает сестра милосердия Елена Мишукова:
– Помню свой самый первый случай в детской онкологии, когда уходил ребенок. Это была замечательная семья. С больным пятилетней Мишенькой в Центре лежал папа. Необычная ситуация. Когда я поинтересовалась, а где же мама, он ответил, что она дома с младшей сестренкой. А потом рассказал историю своей семьи. Пара достаточно взрослая, у них уже был взрослый сын, когда они подумали: «А давай дочку родим?» – «Давай». Рождается Мишенька. Через некоторое время они снова подумали: «Давай все же дочку родим» – и рождается дочка Анечка, но с синдромом Дауна. Через некоторое время у мамы обнаруживают злокачественную опухоль в груди, а у Мишеньки опухоль головного мозга. Так они и оказались: папа с сыном в детском онкоцентре, а мама с дочкой и со своей болезнью дома…
Когда уходил Мишенька, мне было страшно не за ребенка (если не эти дети, то кто будет стоять у престола Божия), а за родителей. Мы долго переписывались с родителями, но как сейчас у них дела, я не знаю.
Позвонить или написать первой своим бывшим подопечным мне, честно говоря, страшно. Потому что я не знаю, какие воспоминания и переживания я затрону, напомнив о себе. Бередить не хочется, им правда очень больно. А когда мне пишут, то никогда не оставляю сообщение без ответа. Бывает, осенним или зимним вечером на телефон приходит сообщение от мамы ушедшего ребенка: «Как ты там?» Я сразу отвечаю: «Можно тебя набрать?» – и выясняется, что человеку очень-очень плохо, а разделить свою боль с домашними он не может, потому что им тоже очень больно. Что я в этой ситуации могу? Только слушать, вместе вспоминать.
Часто вспоминаю девочку Лизу и ее маму. Лизоньке был поставлен диагноз, когда ей было всего два годика, а уходила она в девять лет. Ее мама провела семь лет в различных медицинских учреждениях и являлась для всех остальных мам и примером, и утешением, и центром компании. Она всегда могла выслушать и найти нужные слова. Но вот пришло время Лизоньке уходить. Когда я пришла в отделение, я увидела испуганные глаза других мам, которые боялись подойти к маме Лизы: «Вы пойдете к ней? Что вы будете говорить?!» – недоумевали они. Поздороваюсь, обниму, что тут скажешь…
Игорь умирал в Германии. Его мама с христианским смирением несла вместе с сыном крест болезни. Они регулярно исповедовались и причащались, глубоко и искренно молились каждый день. Но Игорь все равно ушел. Спустя какое-то время она позвонила мне и рассказала, что у нее осталось чувство вины перед сыном: «Я до последнего давала ему надежду, что он выздоровеет. Выходит, я до последнего его обманывала?» Но ведь она сама до последнего верила, что так и будет, что Игорь победит болезнь. «Если бы ты сама не верила, а его убеждала, это была бы ложь. Но ты верила до конца! Здесь не было обмана».
Недавно узнала, что в Библии 365 раз встречаются слова «не бойся» или «не бойтесь». Служение в детском онкоцентре учит тому, что если ты по-настоящему живешь с Богом, то ничего не страшно. Потому что плачущие утешатся, а претерпевший до конца спасен будет (Мф. 5, 4 Мф. 24, 13).
Слава Богу за всё!
Материал создан по циклу радиопередач, подготовленных журналистом православного радиоканала «Воскресение» Анной Быданцевой.
Сестры милосердия нуждаются в вашей поддержке
Поделиться в социальных сетях
Мне нужна помощь
Хочу помочь
