Зачем врач из России уехала помогать бедным в Гватемалу
.
Ежедневно в клинику гватемальской деревни Чуинахтахуюб приходят 50-60 человек, в основном это беременные женщины и дети. Клиника работает 24 часа в сутки, 7 дней в неделю и для многих жителей является единственным местом, где им могут помочь. Все врачи и медсестры в клинике — волонтеры: их не пугают тропические болезни, насекомые, змеи, периодическое отсутствие воды и электричества.
Клинику Health&Help построили простые девчонки из Уфы: Карина Башарова и Виктория Валикова, которая сегодня поделилась с нами своей историей работы в тропиках, встречи с будущим мужем, любви к медицине и Богу.
«Это не блажь и уж точно не курорт»
Меня часто спрашивают: «Почему ты не помогаешь в России? Что ты забыла в Гватемале? Лучше бы детей рожала!» Я отношусь к подобным комментариям философски. Мне кажется, то, что мы делаем в тяжелых условиях абсолютной бедности, — это хорошо и правильно. Ну а мне лично очень нравится моя работа.
Путь к строительству клиники был непростым: победить местную бюрократию иногда бывает очень сложно, ты чувствуешь себя абсолютно беспомощной. Порой всё против тебя, а за тобой нет никого ни с громким именем, ни с толстым кошельком.
Если говорить о негативе, который приходит из соцсетей, то это вообще отдельная тема. Многим соотечественникам кажется, что мы их обидели: не помогаем русскому человеку, а помогаем «непонятно кому» на другом конце Земли. Тут жизнь не сахар, это не блажь и уж точно не курорт: много рисков, много тяжелых случаев и очень много боли — и у пациентов, и у нас самих, когда мы не можем им ее облегчить.
Недавно у нас закончились таблетки от болезни Паркинсона. Мы получали их в дар, но кризис, перемена жизненных обстоятельств — и присылать их перестали, не предупредив. Купить самостоятельно мы их не можем, они очень дорогие.
И вот на пороге наши постоянные пациенты, все трясутся (вы же представляете, что такое Паркинсон?), и мне нужно им сказать, что лекарств больше нет! И было бы легче, если бы они на меня кричали, сердились — но нет, они обнимают, говорят спасибо за то, что лекарства были раньше, и чтобы я не переживала. В общем, тяжело. Все остальные неприятности сразу кажутся простыми рабочими моментами.
Иногда я даже скучаю по работе в приемном покое рядовой российской больницы: там все просто и понятно. Но вспоминаю слова Григория Богослова, что не стоит выходить на подвиг самовольно, а раз вышел, нельзя отступать, потому что первое — это дерзость, а второе — малодушие. Здесь очень тяжело, но любовь к людям и профессии берет верх. Я действительно верю, что все не случайно.
К нам приезжают люди, которые усердно трудятся — добровольно, безвозмездно, не покладая рук. И мне кажется, что именно благодаря тому, что у нашей команды одни и те же идеалы, мы движемся вперед. Мы верим, что каждый имеет право быть здоровым и каждый имеет право не умирать от излечимых заболеваний.
Если же говорить о преимуществах такого образа жизни, то наши пациенты и люди, которые окружают нас, могут многому нас научить. Например, не суетиться. Я ведь была типичным городским жителем: всегда куда-то бежишь, боишься не успеть. А в Латинской Америке, наоборот, нужно tomar su tiempo — не спешить. Я чувствую, что становлюсь мудрее: общаясь с людьми, слушая их истории, вникая в их заботы, я начинаю потихоньку осознавать, о чем она вообще — жизнь. Здесь я научилась не обижаться и не держать ни на кого зла, избегать конфликтных ситуаций и ссор в коллективе. Но главное, я поняла, что это великое счастье — каждый день быть с людьми, которые думают так же, как ты, и занимаются любимым делом!
Любовь и другие лекарства
Здесь, далеко от Родины, в горной деревеньке в Гватемале, я встретила будущего мужа и обрела веру. Конечно, я всегда верила в Бога, но моя семья была не особо религиозной. Хотя бабушка и мама ходили в церковь, иногда дарили мне ладанки или бумажные иконы «в дорогу», я старалась относиться к подобным актам «православия» больше с осторожностью, чем со вниманием.
А потом я встретила Эндрю. Он приехал в Гватемалу с благотворительной миссией. Я не знала, кто он — мусульманин, иудей или атеист. Я вообще долгое время не знала, что он верующий. Но я быстро поняла, что он очень хороший человек — лучший из всех, кого я встречала. И я просто захотела стать на него похожей.
Мы долго дружили — он был учителем в местной школе, а в свободное время согласился преподавать нашим врачам английский. Эндрю удивил меня своим отношением к людям — очень редко встречаешь в человеке настолько откровенное и искреннее желание помогать, чистоту помыслов, чистоту речи. Он мало говорил о себе, больше делал и всегда выручал в трудную минуту. Не только меня, вообще всех в клинике. У него золотые руки: он нам и крышу чинил, и машину, и проводку… Мне всегда казалось, что он для меня слишком хорош, да, если честно, до сих пор так кажется.
Однажды случилось вообще абсолютное чудо: мы вместе приняли роды. В клинике были только я, фотограф Health&Help Максим Тарасов и Эндрю — наши врачи уехали дежурить в больницу в соседний город. А к нам привезли женщину, у которой уже начались потуги, и ребенок родился буквально за считанные минуты. Было страшно, тяжело, но когда все свершилось и у нас на руках оказался здоровый младенец, стало очень светло на душе.
Мы с Эндрю начали встречаться. И через месяц он написал мне письмо, в котором признался, что в силу своих религиозных убеждений очень хочет оставаться чистым до венчания. Для меня это было шоком: я думала, что такие «ультиматумы» только мужчины от девушек получают. Я вздохнула и подумала, что ради этого человека готова ждать столько, сколько нужно.
Глядя на Эндрю, я первый раз помолилась, скачала себе на телефон Библию, пошла в церковь, исповедалась и причастилась. К слову, у нас, в Гватемале, всего одна православная церковь. А в Никарагуа, где сейчас мы строим еще одну клинику, вообще храмов нет. Поэтому ходить в церковь получается, только когда мы приезжаем в столицу (она часах в семи езды от клиники) — и это настоящий праздник. Обычно мы молимся дома, вечером, вместе: Эндрю зажигает свечу перед иконами и читает на английском.
На пути к обретению веры мне очень помогла и его семья. Я прилетела в США на Рождество. Эндрю относится к родителям трепетно и очень их уважает. Родители встретили меня как дочь. Они очень дружные, уравновешенные, открытые и добрые люди. Представляете, его мама нальет мне кофе — я сижу, работаю, — а потом подойдет, незаметно заберет кружку, подогреет и снова рядом поставит. Или подушки мне взобьет, одеяло поправит. В общем, я захотела такую семью и спросила у них, что в семье главное? Они сказали: Бог. Вот и все.
Не надо бояться «переотдать» себя
Сейчас я смеюсь и говорю, что православие дало мне инструкцию, как и что делать в семейных отношениях. Я всегда думала, что семья живет по принципу: ты отдаешь пятьдесят процентов, муж отдает пятьдесят процентов, и вы складываете это вместе. Но оказалось, если у тебя нет желания отдать все, абсолютно все до последней крошки своему супругу — ничего не сработает. А страх, что ты все отдашь и у тебя ничего не останется, — это порок поколения двухтысячных. Все боятся, что переусердствуют, «перелюбят», «переотдадут»… Но, как пела «Агата Кристи», «там, где страх, места нет любви». Я думаю, в современном мире, где основной целью жизни стало получение удовольствия, очень мало людей, которые это удовольствие действительно получают и на самом деле счастливы. А для меня любовь, как и православие, — это жертвенность.
Знаете, кто у нас моет посуду? Тот, кто успел первым добежать до раковины. Я иду в кухню, а он останавливает меня. «У тебя много работы!» — говорит мне Эндрю. А я отвечаю, что уже все сделала (даже если это не так). «Тогда просто посиди отдохни». Когда он смотрит голодными глазами на мою кесадилью (лепешка с сыром) и спрашивает, наелась ли я, я всегда говорю, что наелась и отдаю ему лепешку, даже если собиралась все съесть сама. Я всегда уступлю ему место у окна в чикенбасе — типичном гватемальском автобусе. А он простоит шесть часов, если место будет всего одно. Вот такое у нас «прикладное» православие.
Знаете, кто у нас моет посуду? Тот, кто успел первым добежать до раковины. Я иду в кухню, а он останавливает меня. «У тебя много работы!» — говорит мне Эндрю. А я отвечаю, что уже все сделала (даже если это не так). «Тогда просто посиди отдохни». Когда он смотрит голодными глазами на мою кесадилью (лепешка с сыром) и спрашивает, наелась ли я, я всегда говорю, что наелась и отдаю ему лепешку, даже если собиралась все съесть сама. Я всегда уступлю ему место у окна в чикенбасе — типичном гватемальском автобусе. А он простоит шесть часов, если место будет всего одно. Вот такое у нас «прикладное» православие.
Несмотря на то, что мы официально женаты, ключевое значение для нас имеет венчание, которое состоялось 13 мая. Мы венчались в Грузии, в православной церкви Святой Троицы близ горы Казбек. Именно тогда по-настоящему началась наша супружеская жизнь.
Зачем я занимаюсь благотворительностью, почему именно здесь, в джунглях, что меня сюда привело — я долго искала ответ. Это сложно объяснить логически. Но вера помогла мне очень быстро с этим разобраться. Теперь мне очень легко, ведь я всегда могу сказать: «На то была воля Божия». И если раньше я ждала слов благодарности за свою работу, то теперь я просто делаю ее и понимаю, что любое действие и любой результат помогают мне стать лучше, а значит, стать хоть чуть-чуть ближе к Богу.
Справка:
Виктория Валикова родилась в Уфе, закончила Башкирский государственный медицинский университет, работала врачом-инфекционистом в городской больнице. В 2014 году получила второе высшее образование в Бельгии — в Институте тропической медицины. Работала волонтером в Гватемале, Гондурасе и на Гаити.
В 2015 году Виктория Валикова и Карина Башарова основали некоммерческий проект Health&Help, который оказывает бесплатную помощь и строит больницы в бедных странах.
Благодаря частным пожертвованиям и волонтерам их клиника в Гватемале дала возможность 20 000 местным жителям получать медицинскую помощь. Медикаменты и расходные материалы — бинты, шприцы, перчатки — благотворители передают в дар. Денег за свою работу врачи и волонтеры не получают.
В настоящее время команда Health&Help строит вторую клинику в Никарагуа, в деревне Лас-Сальвиас. Люди занимаются рыболовной ловлей, живут в домах из пластика, а сама деревня полностью отрезана от цивилизации: в ней нет электричества, дороги, а до ближайшей больницы десятки километров.
Поделиться в социальных сетях
Мне нужна помощь
Хочу помочь
