Помощь больным, бездомным, малоимущим, пожилым и детям

.

В Москве сегодня высокий уровень здравоохранения и социального обеспечения. Но это не значит, что потребность в социальной помощи Церкви меньше, чем в других городах. Зачастую церковные проекты в столице – это пример для страны. В этом интервью мы расскажем о больных, бездомных, малоимущих, многодетных, инвалидах, пожилых и детях – как Церковь и город решают проблемы этих людей?

Бездомные

– В «Милосердии» есть проект «Служба помощи бездомным». Как городская система взаимодействует с церковным проектом?

– Различные государственные структуры участвуют в помощи бездомным. Но больше всего мы взаимодействуем с Центром социальной адаптации и с Социальным патрулём. Центр социальной адаптации (прим. – далее ЦСА) прекрасно работает, установилось очень хорошее взаимодействие. Мы направляем бездомных к ним или на лечение в больницу, а городские службы помогают в оформлении документов. Можем проезд обеспечить: из своих средств или обратиться к городским службам. Если человек из другой страны – работаем с посольствами. Бывает, люди потеряли документы, их ограбили на вокзале, средств, документов – нет. Помогаем тем, кто хочет вернуться к трудовой деятельности.

Но есть и отличия в работе от городских служб. Если ЦСА должен составить бумагу – то у нас отчётность менее формализована. То есть мы можем любому гражданину – не только из России – сначала оказать помощь, а потом разбираться и оформляться. Мы можем сказать: «Холодно – давай, заходи, мы тебя накормим, согреем. А потом расскажи, какие у тебя проблемы, что тебе нужно, чтобы ты пришел к нормальной жизни».

В Церкви есть проект – «Ангар Спасения», где на одной территории бездомному окажут первую медицинскую помощь, сделают перевязку, накормят, предложат душ, дадут одежду, предоставят возможность позвонить и бесплатную консультацию с соцработником по вопросу восстановления документов. В «Милосердии» тоже есть служба помощи бездомным.

– Какая сейчас в Москве ситуация с бездомными? Есть ли статистика?

– Наше общее с городом достижение – число погибших в холодное время года сократилось в 10 раз. В 2004-м году была 1000 человек за зиму, в 2017-м – около 100. Если это случается, то потому, что он в алкогольном или наркотическом опьянении потерял сознание в безлюдном месте, и его не нашли. Но если он появляется в поле зрения людей, которые могут позвонить, то обязательно приедет либо Социальный патруль, либо наша служба. И все же на улице живут недолго – по нашим данным, около 5 лет. Кроме холода, есть факторы, связанные со здоровьем – это туберкулез, СПИД, гепатит и прочее. То есть бездомность – это социальная болезнь, но есть и физические болезни, которые не дают бездомным долго жить.

– Эти болезни лечат?

– Да, конечно. Если человек обратился в больницу, ему должны оказать помощь в положенном объеме, вне зависимости от прописки. Но у них своя сложность: человека подлечили, а дальше – выпускают на улицу, где он возвращается в то же состояние, в котором поступил в больницу. В чем сложность? Многие из бездомных не москвичи, не могут получать в Москве лекарства, которые положены. И должны сделать это по месту регистрации. Поэтому, если у человека СПИД, он должен ехать в свой регион и там оформлять документы для получения бесплатных лекарств. Это сложность, но, с другой стороны, нельзя же все законы подстроить под бездомных. Государство ориентируется на большинство, как им удобно – бездомные в этом смысле исключение, слава Богу.

– Есть ли сейчас у бомжей достаточные условия для «возрождения» – еда и одежда, возможность восстановить документы, встать на биржу труда?

– Условия достаточные. Понятно, что первый этап мы прошли – любого человека, которого заметили на улице, можем спасти. Второй этап – подлечить. И когда здоровью ничего не угрожает – нужно решить проблемы человека: как он дальше жить будет. Эта проблема – социальной реабилитации – более серьёзная. Она затрагивает внутренний мир человека. Иногда бездомный не хочет работать, уходить с улицы, где он пробыл определенное время и привык к такому образу жизни. Вот это «сломать» – намного сложнее, чем просто накормить или вылечить. То есть переменить в человеке эту точку зрения. Это следующий этап – и в ЦСА, и у нас.

– Как мотивировать бездомных?

– Есть разные точки зрения. Помощь – палка о двух концах. С одной стороны, мы обязаны человеку спасти жизнь, здоровье, если что-то угрожает. С другой стороны, мы начинаем помогать, и человек теряется – зачем ему работать? Ему ничего не нужно, он пользуется поддержкой: есть кров, еда, одежда. Например, переночевал в центре социальной адаптации, днем – пошел бродяжничать. У него нет стимула к социализации. Поэтому здесь нужно внедрять программы реабилитации таких людей. Например – дом трудолюбия «Ной». Но в конечном счете все зависит от желания самих бездомных.

– Бездомных становится меньше?

– По данным ЦСА «Люблино», сейчас в Москве их около 7 тысяч. По данным общественных организаций – около 15 тысяч. И эти цифры не очень меняются. Одно могу сказать – есть несколько способов уменьшения количества бездомных. Административный – с помощью органов внутренних дел, программы реабилитации бездомных, или когда мы ищем и пытаемся устранить причины этой социальной болезни. Мне кажется, что и у нас, и в департаменте соцзащиты, и в Правительстве Москвы в целом смотрят на причины того, что человека побудило стать бездомным или почему он оказался на улице.

– Можно ли самому помочь бездомному? Когда нужно вызывать специалистов из «Милосердия» или «Социального патруля»?

– Если зимой видишь такое: человек падает, встает, опять падает – тут нужно не раздумывая звонить в «Социальный патруль» (+7 (495) 720-15-08). Он может говорить, что у него все нормально, но когда алкоголя в крови станет больше и он уснет на холоде – инвалидом останется либо умрет. Если ты видишь человека более-менее трезвого, нет опасности для жизни – сам решай, как помочь. Во всяком случае, человеку нужно предложить помощь, спросить: «Тебе нужно помочь? Я могу позвонить, тебя устроят на ночлег, накормят. Хочешь ли ты этого?» Дальше уже от воли человека зависит.

Милостыня

– Знаю людей, которые не дают деньги, потому что помощь уходит на выпивку, то есть помощь во вред. Многие покупают еду или ищут что-то в Интернете: как оформить документы, где работу искать. Что вы об этом думаете?

– Совершенно равнозначно – помогли мы деньгами, продуктами или одеждой. Это одинаково хорошо, потому что я человеку отдал что-то, помог ему. Вопрос в другом: сколько можно прожить на 200, на тысячу рублей? Когда мы даем милостыню, мы не решаем проблему человека, жизнь ему не обеспечиваем. Чтобы исправить его жизнь, нужно другое. Но мы помогаем себе, исправляем часть своей жизни.

Когда я даю милостыню, я даю ее за себя. Это мой долг – я его возвращаю Богу через этого человека

В Евангелие есть притча о двух должниках. Человек был должен тысячу талантов (денежная единица) господину. Он просил господина помиловать – и господин ему простил. Должник сам был заимодавцем и встретил своего должника, который задолжал малую сумму. И тот его тоже попросил помиловать, но первый ему ее не простил.

Мы говорим: «он пропьет». А что мы делаем иногда со своим здоровьем, со своими силами, со своей семьей, с родителями, которые нам помогали, кормили, одевали, любили? Так ли мы использовали то, что нам дано, например, в семье? Мы должны вспомнить о том, что нам очень много дано от Бога. На самом деле у нас самих большой долг перед Богом. Когда я даю милостыню, я думаю, что даю ее за себя. Это мой долг – я его возвращаю Богу через этого человека.

– Себе помогаем – это только часть вопроса. Если помощь идет во вред, или велика такая вероятность, разве это любовь к человеку?

– Как в семье: если ты даешь деньги ребенку, а он использует их во вред – не давай, но если ты уверен в этом. Это, конечно, не значит, что ты перестал его любить и отказываешь ему в помощи вообще, просто можно помогать по-другому. Наша помощь – это еще выражение любви. Если мы любим человека, хотя понимаем, что он дурной, может дурно распорядиться нашей помощью, мы все же не отказываем ему. Хорошо бы, чтобы эта милостыня не пошла на алкоголь, наркотики, но я не могу обязать делать что-то конкретное, ограничить его свободу: она мне не принадлежит.

В любом случае, если я к человеку хорошо отношусь, я не пренебрегаю им. А то как бывает: вот, пьяный, пахнет, просит, а ты в ответ: «Отойди от меня». Человек просит на алкоголь, потому что у него страсть. Он собой не управляет. В тяжелом состоянии, невменяемом, он не может распорядиться помощью нормально. Если я буду его страсть кормить – ничего хорошего не будет. Хорошо понимать, что можно давать, что нельзя, но давать – нужно. Вы не отказали человеку, но сказали: «Давай я куплю еды или помогу чем-то еще, позвоню в тот же ‟Социальный патруль”».

Малоимущие

– Нехватка еды – проблема не только для бездомных. Многодетные, семьи с зависимыми – алкоголиками, наркоманами, – инвалиды, пожилые одинокие люди, просто люди в тяжелой жизненной ситуации – тоже в группе риска. Видите ли вы потребность помогать им, например, продуктами?

– Конечно, это востребовано. Есть люди, которые всегда экономят – многодетные, малообеспеченные, неблагополучные семьи, с одним родителем. Сегодня почти все приходы помогают продуктами. Чаще всего прихожанам этого же храма, но не только: и тем, которые просто обратились за помощью.

За рубежом давно работают фудбанки. У них договоры с крупными поставщиками продуктов. Схема проста: организация понимает, что есть остаток продуктов, его не реализовать – можно раздать самостоятельно или пожертвовать благотворительным организациям. И это большая помощь.

– Как эта система работает в России?

– Крупные компании предпочитают работать с фондами. В России это, например, Фонд продовольствия «Русь». Они занимаются распределением помощи от компаний, ресторанов и граждан по НКО и приходам Церкви – и далее помощь доходит до потребителя. Ресторанам нужно отдать быстро, пока продукты не испортились. Знаю один ресторан – связываю напрямую с бездомными. Рестораны чаще работают напрямую с потребителем: отчетности меньше.

Проблема в России – с подаренных продуктов нужно еще и платить налог, то есть заплатить за то, что отдаешь. Как на утилизацию, так и на благотворительность – компания несет некоторые расходы. Сейчас дешевле утилизировать, то есть выбросить на помойку, чем отдать благотворительным организациям. Тут требуется законодательство, которое бы не просто не душило, а поощряло такую благотворительность.

Кроме фудбанков и ресторанов, существует двустороннее сотрудничество компаний с Церковью: несколько лет назад с компанией «Данон» у нас была программа – мы раздавали молочную продукцию, в том числе многодетным семьям. Только через храм, в котором я служу, в неделю помощь получали более 140 семей.

Семьи с детьми

– В Москве запущены программы помощи семьям с детьми: город выплачивает деньги молодым семьям, многодетным, строит детские сады. Какие программы есть у Церкви для поддержки материнства, детства, многодетных семей?

– Несмотря на то, что город много делает для них – дополнительные выплаты, льготы, – в жизни все предусмотреть нельзя. Многодетным всегда нужна помощь – любую, которую мы оказываем, они с удовольствием принимают: от сбора средств до медицинской помощи. Есть и специальные программы поддержки материнства. Например, проект «Дом для мамы» – их сейчас по России больше 50. Там помогают женщинам с детьми, беременным женщинам в трудной жизненной ситуации: выгнали из дома, муж бросил, работы нет, жилья. Например, у женщины маленький ребенок, и они оказались на улице. Не идти же на вокзал? Это опасно – жить с бездомными: ребенок может заразиться. «Дом для мамы» – временное убежище в момент кризиса, пока мы разбираемся и помогаем человеку решить его проблему. Они почти всегда заполнены, поэтому мы не всех пускаем: сначала нужно понять причину кризиса. Бывает, сам человек – причина кризиса и не хочет ничего менять, а мы не можем держать людей вечно. Важна перспектива: что будет с ними дальше? Нужно на работу устроить или помочь с жильем, разрешить семейную ситуацию. Тут мы работаем и с городом, и с семьей, и с благотворителями.

– И это спасет жизни не только мам, но и детей?

– Это второе важное направление – профилактика абортов. Как нам кажется, главная причина абортов – отсутствие нормальных, крепких семейных отношений: семьи нет, есть несерьезные или только начавшиеся отношения, и есть беременность. Женщина думает: «Семьи нет, а будет ребёнок – как с ним, как искать новую семью», – все это кажется ей сложным. Тут могут помочь родители, но есть и такие, которые отказываются и даже уговаривают сделать аборт. В этот кризисный период очень важно помочь женщине.

И тут мы тоже работаем с городом. Сейчас демографический кризис, и государство старается уменьшить число абортов. Действует «закон о времени тишины». Если женщина заявляет, что хочет аборт, ее не записывают сразу на операцию, кроме как по медицинским показаниям. В женских консультациях есть психологи, информация, что доступна и церковная помощь. А у нас женщине могут помочь духовно, материально, или разместить беременную в том же «доме для мамы».

Еще есть программа «Спаси жизнь» – это совместный проект АНО «За жизнь» и отдела. Они консультируют беременных и молодых мам, помогают с едой, одеждой, образованием, трудоустройством. У них есть кризисная линия (прим. ред. Линия по вопросам незапланированной беременности 8-800-100-48-77, звонок по России бесплатный). Программа работает в 75 городах, специалисты есть в 134 медицинских учреждениях. С 2015-го года им удалось спасти от абортов более 8 тысяч детей. Конечно, это не много, ведь в России делают сотни тысяч абортов ежегодно. Но мы считаем – бороться следует за каждую жизнь, и пытаемся материально и духовно помочь человеку, чтобы он изменил решение и не делал аборт.

Медицина

– Сейчас готовится соглашение о сотрудничестве между РПЦ и Департаментом здравоохранения города Москвы. Какие результаты вы хотели бы видеть?

– Есть большой опыт сотрудничества, а теперь важно его формализовать. У нас более 60 храмов в московских больницах, а есть еще часовни, молельные комнаты. Священники приходят почти во все больницы. Раньше возникала путаница в отношениях: все зависело от личного решения главврача, и смена руководства больниц отражалась на сотрудничестве. Сейчас важно понять, что можно, что нельзя, что желательно делать Церкви: это касается присутствия священников, добровольцев от Церкви в больницах, устройства больничных храмов. Важно, чтобы человек имел информацию: где храм, как связаться со священником, как совершить таинство.

– Зачем Церкви присутствовать в больнице?

– Мы оказываем духовную помощь и хотим, чтобы человеку было удобно обратиться в Церковь, когда ему тяжело. Люди, которые заболели, часто пересматривают свою жизнь с духовной точки зрения. Им хочется понять, что же с ними произошло. Это кризис. И тут помощь Церкви – очень большая. В результате человек правильно настроен на лечение, что дает положительный результат – это отмечают сами врачи. Поэтому присутствие Церкви в больницах в интересах и больных, и медицины в целом. В некоторых странах есть даже институт капелланов: священникам государство зарплату платит, они служат в медучреждениях. Вообще, священник в больнице – это не новое, мы восстанавливаем то, что было раньше. Все старые больницы в Москве – с храмами.

– В Москве начала работу патронажная служба – сотрудники поликлиник стали оказывать специализированную помощь на дому пациентам с несколькими хроническими заболеваниям. Есть ли в Церкви похожие программы?

– В «Милосердии» есть бесплатная патронажная помощь на дому, но ее ресурсы очень ограничены. Есть сестричества милосердия, например, Свято-Димитриевское сестричество, Марфо-Мариинская обитель. Если кризис – можно обратиться, но если нужен профессиональный медицинский уход на постоянной основе, сиделка – это, как правило, платно. Бывает, находятся спонсоры, кто может содержать подопечного. Как минимум человек имеет право на государственную помощь. Мы можем помочь, проконсультировать, подсказать про оформление бумаг. Еще у нас есть служба добровольцев «Милосердия», они помогают по дому – могут убраться, еду принести, приготовить.

– Недавно в городской клинической больнице имени Ф.И. Иноземцева открыли бесплатные курсы для родственников лежачих больных. Там учат ухаживать за такими людьми – в том числе в домашних условиях. Можно ли в Церкви научиться ухаживать за больными?

– Свято-Димитриевское училище сестер милосердия проводит курсы для родственников тяжелобольных. Там могут научить поддерживать гигиену, кормить. В службе помощи «Милосердие» тоже есть патронажные курсы и курсы добровольцев. А для медицинского ухода – нужно иметь медицинские навыки и квалификацию. Родственники могут это делать, но они и отвечают. В том же Свято-Димитриевском училище можно обучиться по специальности «санитар» и «младшая медсестра».

– Есть обмен опытом между городскими и церковными работниками, которые занимаются уходом?

– Сестер и добровольцев обучают профессиональные медики, которые работают в городских медицинских учреждениях. Сами сестры и добровольцы помогают в том числе в городских больницах.

– Помогает ли Церковь паллиативным больным?

– Тяжелобольные – это лежачие. С точки зрения ухода за больными, разница между тяжелобольными и умирающими небольшая. Например, у человека инсульт или рассеянный склероз – он не паллиативный, но тяжелобольной. Сестры милосердия, добровольцы «Милосердия» помогают в больницах, в паллиативных отделениях, в больнице Святителя Алексия – там тоже есть паллиативное отделение, – и на дому. В Марфо-Мариинской обители есть детская выездная паллиативная служба.

– Чем отличается паллиативная помощь в светской и церковной больнице?

– В светской – помощь регламентирована по времени, срок вышел – выписывают. А если дома некому помочь? Церковь не связана столь жестким регламентом. Еще мы преподаем персоналу духовную составляющую ухода: как беседовать с родственниками, как говорить с человеком, рассказывать о таинствах, о помощи духовной в этих состояниях. Сама ситуация – человек стоит на грани жизни: ему важно понять и почувствовать, что жизнь дальше продолжится. Это не просто кризис, это битва со смертью. Часто больше, чем его состояние, человека пугает сама смерть. Это естественно, потому что она против жизни. Если мы помогаем человеку победить смерть в разуме, в душе, значит, зачастую мы помогаем больше, чем лекарства. Здесь Церковь должна быть рядом с человеком.

Пожилые

– В городе заработала программа «Московское долголетие» для пожилых людей. Цель – повысить качество жизни, чтобы они чувствовали свою востребованность, не унывали и жили активно. Им предлагают заниматься спортом, учить языки, петь, танцевать, обучают следить за здоровьем. Есть ли в приходах подобные программы для пожилых?

– Это здорово, что любой пенсионер может участвовать в интересной программе – образовательной или спортивной. Поэтому мы тоже хотели бы сотрудничать с проектом «Московское долголетие». Церковь разрабатывает свои программы – духовно-просветительские. Это различные аспекты: история церкви, иконопись, духовная культура, церковное пение. А так у нас в каждом приходе есть воскресная школа, курсы, кружки. И их посещает много пенсионеров. Мы сотрудничаем и с ЦСО. В некоторых ЦСО священники читают лекции. Эта работа ведется очень давно.

– Какова природа старческого уныния и что с ним делать?

– На мой взгляд, уныние – что в старости, что в молодости, что в детстве – имеет одну природу. Уныние – следствие конфликта между желанием и неспособностью его исполнить: «Я очень хочу, но этого у меня не будет». Есть евангельская притча про птиц, которые не сеют, не жнут – и все, что надо, от Бога имеют (ср. Мф. 6, 26). Это о том, что человек в любом возрасте, звании, положении имеет все потребное для жизни счастливой. Но нам кажется, что счастье – там, где наше желание. Если желание не исполнится – я счастливым не буду. Вот и уныние. В юности тоже можно быть унылым. Тут надо подумать о своих желаниях. Просто человеку нужны желания, которые он может исполнить и оттого быть счастливым.

Часто пожилые унывают, потому что: «Мы хотим быть молодыми». Можно перефразировать: «Мои юношеские желания уже неисполнимы». Пожилые, которые думают, что могут вести себя так же, как молодые, и заниматься чем угодно – приходят к проблемам со здоровьем, к потере сил.

– Что такое старость?

– Старость – это мудрость. «Смешон и ветреный старик, Смешон и юноша степенный», как сказал Пушкин. Разный возраст открывает разные возможности. Старость – это возраст, когда физически человек слабеет, но ему открывается много духовных возможностей. Человек начинает размышлять о жизни. Он имеет знания, багаж переживаний, ошибок и достижений. И на основании этого опыта получает способность к духовному рассуждению. Эта способность позволяет пожилым людям жить даже лучше, чем молодым. Поясню. У человека много возможностей, и он должен решить, к чему стремиться, какие желания нужно исполнить, какими возможностями воспользоваться. Важно ответить на вопросы: «Что возможно?» и «Что мне нужно действительно, а что я хочу, но пользы это не принесет?» Умение выбрать – дорогого стоит. Часто люди пожилые умеют выбрать и, таким образом, лучше используют ресурсы. И от этого – они больше от жизни получают, чем человек, который живет более хаотично. Трагедия, когда вдруг человек понимает, что совершил ошибку: чего-то достиг, но это ему ничего не принесло, он потратил ресурсы – силы и время, делал не то, что хотел, что надо было. Поэтому человеку важен разум, но не просто ум, а связанный с интуицией, с духовным зрением.

– Как нужно относится к пожилым? Как найти подход в общении, чего говорить и делать не стоит?

– Подход к человеку в любом возрасте одинаковый. Во-первых, уважение и внимание: к его жизни, личности, свободе. Радикально неверный подход – относиться к старикам как к людям с ограничениями, которые к чему-то уже не годны. Просто у всех свои таланты в разном возрасте. Во-вторых, надо уметь слушать. Мы хотим, чтобы люди поступали так, как мы хотим. Надо услышать, что хочет человек, тогда можно вступать в диалог.

– Какие советы вы можете дать людям, которые работают в сфере помощи – социальным работникам, медикам, волонтерам?

– Во-первых, важно понимать цель нашей помощи. Мы не решаем глобальные проблемы человека, чаще всего наша помощь – это лишь поддержка. Паллиативного больного она не сделает здоровым, бездомные, хотя мы и пытаемся их реабилитировать, в большинстве все же остаются бездомными, инвалиды – инвалидами. Но есть вещи, которые мы можем сделать, и они существенны в жизни человека. Если я больному не дам здоровья, я все равно могу ему помочь.

Во-вторых, мы должны действовать как можно более профессионально, но не забывать о человеке, о человечности. Медицинская, финансовая сторона – понятна: человек нуждается – я даю, человек болен – я лечу. Важно понять, в чем человеческое содержание наших отношений. Часто общение несет большую силу, которая поддерживает людей. И эта составляющая не от профессионализма, а от наших личных качеств зависит, от отношения к человеку – и это трудно. Представьте себе бездомных: вы помогаете, а они пьют и безобразничают. Со стороны человеческой что происходит – это важно не забывать.