"У людей должен быть выбор – где и как стареть"

Руководитель фонда «Старость в радость» – о том, как сформировать в обществе запрос на достойную старость и зачем думать о нашей собственной старости уже сейчас.

Уже нельзя делать вид, что старость – это не про меня

– Правда, что в России население стареет?

– Сейчас уже каждый четвертый россиянин – старше трудоспособного возраста, а к 2030 году – будет почти каждый третий. Мы не сможем при таком демографическом соотношении продолжать игнорировать проблемы пожилых людей – нуждающихся будет слишком много. Просто нынешняя система социальной помощи не выдержит. Обычно до этого доводить никто не хочет…

Во всем мире системы долговременного ухода стали выстраиваться в последние 30 лет. До этого мир не сталкивался с бумом пожилого населения. Никто не умел строить системы помощи пожилым для очень большого количества людей.

Ждать очереди в дом престарелых или… ничего

– Сейчас мы знаем, что в старости, если станем не способны за собой ухаживать, а дети не захотят или не смогут, то нас ждет дом престарелых – без вариантов, так?

– Да, сейчас система очень сильно всех усредняет. Если тебе дома нужно чуть больше, чем два прихода соцработника в неделю, то у тебя вариант – ждать очереди в дом престарелых или… ничего. И никакой гибкой системы, чтобы ты оставался дома до конца, нет.

К тому же наша система носит заявительный характер. Чтобы ты получил помощь, ты должен сказать: «Мне нужна помощь!» Прийти, написать заявление и так далее. Если, например, ты просто не знаешь о такой возможности или просто не можешь прийти и написать заявление, то оказываешься вне всей системы, тебя не существует для нее!

– Сколько таких людей, которые не обратились за помощью? Есть статистика?

– Это очень правильный вопрос. Проблема сейчас в том, что статистики как раз сколько угодно. Мало достоверной статистики. Из-за этого принимаются какие-то очень скоропалительные решения. Например, решает какой-нибудь начальник в регионе строить больше социальных учреждений. На сколько больше? Может быть, начнем развивать помощь на дому, открывать дневные центры? Действительно ли нужны дома-интернаты? А может, нужно увеличить число гериатрических центров? Сколько реально нужно отделений милосердия? Что людям нужно, какая именно помощь?

«Только бы самой сюда не попасть!» – говорят санитарки

– Много ли сейчас в домах престарелых людей, которые никогда не думали, что там окажутся? Можно сказать, никто от этого не застрахован?

– Я не представляю себе человека, который был бы уверен, что он попадет в старости в дом престарелых. Мы, к сожалению, в принципе редко задумываемся о старости, о собственной или о чужой.

Есть люди, которые, живя в доме престарелых, вполне рады и довольны. Бывает даже, что там они встречают позднюю любовь и женятся.

Но обычно санитарки, медсестры, работающие в домах престарелых, как мантру повторяют: «Только бы самой сюда не попасть». У нас есть такой стереотип, что дома престарелых – это ужас…

Главным образом ужас вызывают отделения милосердия – с лежачими, маломобильными пожилыми людьми, которые сейчас больше всего пополняют дома престарелых. Именно из-за них эти учреждения представляются кошмаром.

Большая часть из этих бабушек и дедушек могла бы встать на ноги. Больше половины могли бы ездить на инвалидных колясках.

К сожалению, наверное, это самая яркая проблема: у нас годами сложилось, что если человек не ходит сам, он лежачий, значит, пусть лежит. Неважно, что ему можно помочь ходить и дать ходунки неважно, что его можно посадить на коляску и с утра вывозить в холл. Нет понимания, что он может жить насыщенной жизнью, выезжать сам на улицу, если есть пандус. А так все его потребности свели к кормежке…

Но есть среди жителей пансионатов люди, которые могут себя хоть как-то обслуживать. Я спрашиваю: почему 50 довольно бодрых бабушек и дедушек живут в доме престарелых и государство платит за их круглосуточное проживание, при том, что почти все из них хотят вернуться домой? Может, им подошел бы вариант такого сопровождаемого проживания, когда дом, как общежитие, выделяется именно для пожилых людей, и они могут продолжать себе готовить, они будут заняты? Может, надо просто им сделать дома ремонт, починить протекающую крышу, крыльцо, и они смогут жить самостоятельно? Зачем привозить их в дом престарелых?!

– И вопрос не в том, что директор дома престарелых – плохой, равнодушный?

– Чаще всего это вопрос привычки, уклада. Возьмем, к примеру, какое-нибудь типичное учреждение. Оно примерно на 200 человек. На верхнем этаже живут более-менее самостоятельные бабушки и дедушки, на первом этаже – маломобильные и лежачие. Когда ходишь по второму этажу, тебе кажется, что это просто курорт и рай: огромные палаты, живой уголок, терапия, все, что можно, для красоты. Когда ты спускаешься на первый этаж, то теряешь дар речи… потому что палаты переполненные, кровати неудобные, и люди лежат все время. При этом ты видишь, что у них есть руки, есть ноги, у них не переломана спина, у них не паралич.

– Некому ими заниматься?

Некому. У нас пока в обществе нет запроса на достойную старость. Мы не хотим, в принципе, видеть этот отрезок жизни ни у себя, ни у других, нам проще от него отгородиться.

Про одно такое типичное учреждение в области, где мы начинаем налаживать современный уход в рамках наших пилотных проектов, мне недавно рассказали. Что стали потихоньку вводить практику лежачих людей с первого этажа вывозить на прогулку и кормить их обедом не в палатах, а в холле (пока только обедом). То есть собирать людей, ставить столы в холле… Никто не задумывался, почему нельзя поставить и накрыть стол и вывезти людей. А это для них огромная социализация, космос! И для санитарок было откровение, что так действительно проще.

Мы начали приучать наших нянечек, которых наняли туда дополнительно за деньги фонда, что днем мы вывозим людей, и не в ночных рубашках, не в халатах, а в обычной человеческой одежде на улицу, чтобы они могли дышать воздухом, смотреть на природу. И санитарки, которые работали годами, стали говорить: «Мы раньше думали, что нет у нас никаких проблем, а сейчас думаем: как же мы раньше-то? Как бабушки всему радуются! Кто-то на птиц просит посмотреть, кто-то – дерево потрогать, а кому-то хочется просто подышать воздухом и посмотреть на мир вне комнаты. А то ведь лежали годами, только в потолок смотрели…»

– Когда вы общаетесь с бабушками и дедушками, насколько вы сближаетесь? Сохраняете какую-то дистанцию или каждого допускаете в свое сердце, в душу?

– Очень по-разному. Бабушки и дедушки – это люди, которым всегда не хватает внимания, любви и заботы (этого всем нам не хватает). Им приятно с тобой делиться теплом, добротой, это настолько быстро и естественно происходит, что всегда есть риск сразу всех полюбить и прикипеть душой только к одному учреждению, где живут эти конкретные бабушки, в которых ты «влюбился». Многие волонтеры так и делают. И это хорошо, потому что действительно возникают новые близкие связи.

От чего зависит счастье?

– Откуда это ощущение счастья, о котором вы упоминали, даже у тех стариков, кого бросили дети?

– Люди разные, есть грустные, есть счастливые. Очень часто я слышу от начинающих ребят, которые только хотят поехать волонтерами: «Как же я к ним приеду? Я там буду плакать, я не смогу посмотреть им в глаза». В итоге некоторые из ребят очень сильно удивляются: они думали, что едут в место, где одно уныние, а их встретили веселые бабушки и дедушки, окружили, звали к себе в комнату зайти, угощали конфетами, даже самые слабые бабушки оживали и пели с ними частушки.

В этот момент ты понимаешь, что дом престарелых – это тоже жизнь, такая, какая она есть сейчас: кто-то счастлив, кто-то несчастлив, кто-то весел, кто-то грустен. И там тоже люди очень по-разному ведут себя – те, кто всю жизнь был активен, кто привык помогать другим, все время чем-то занимался, они и в доме престарелых будут сами копать клубнику, навещать соседей из другой палаты, которым хуже. Некоторые будут спускаться на первый этаж к лежачим бабушкам и дедушкам, помогать кормить их.

Когда ты видишь пожилых людей в доме престарелых, то почти везде в отделениях милосердия нет личных вещей, у некоторых вообще может не быть своей тумбочки или есть тумбочка, на которой только чашка, ложка, да под кроватью тапочки – это все, что у тебя есть… Ты видишь это и понимаешь, что вещи – это не то, что делает тебя счастливым или несчастным. Видишь, как много зависит именно от твоей способности радоваться.

Мне рассказывали про бабушку, которая была слепая и к тому же лежачая. Она радовалась тому, что чувствует тепло солнца, которое на нее светит, она все время говорила: «Дай Бог еще денечек прожить, уж больно хорошо».

Детей – в детдом или маму – в дом престарелых?..

– У бабушек и дедушек есть обида на детей, которые их бросили или редко навещают?

– Разные случаи встречаются. Чаще всего лежачих, маломобильных бабушек и дедушек сдают родственники, потому что не умеют, не могут за ними ухаживать, боятся, что они дома сделают хуже, чем в специальном учреждении. Например, ты работаешь, у тебя маленькие дети, и вдруг слегла старенькая мама. И перед тобой реальный выбор: кого ты сдашь – детей в детский дом или маму – в дом престарелых? Потому что, если ты уйдешь с работы и будешь сидеть с мамой, тебе будет нечем кормить детей, а оплатить сиделку – не хватает денег. Но при этом часто и в домах престарелых нет мест…

Здесь как раз должна быть помощь и поддержка семьи со стороны государства: оно должно оплачивать определенное количество часов сиделки, чтобы ты мог либо продолжать работать, либо иметь хотя бы какие-то перерывы.

– О чем вы говорите с пожилыми людьми? Как находите нужные слова?

– Мне важно зайти с того конца, который точно не принесет им боль или волнение. Мы не задаем вопросы: «Что же это у вас не так пошло? Может, вы мало детей родили? Может, вы слишком много работали? О чем вы жалеете?»

У многих взрослые дети погибли, или внуки, или невестка. Здесь важно, чтобы они выплакались, а дальше уже: «Кто остался?» – «Осталась внучка». – «А что внучка?» – «Приходит». – «Так вот, вы богатая». Надо как-то пытаться вывести на добрые, позитивные мысли и не вгонять их в тоску.

Самый удачный вопрос, чтобы разговориться с бабушкой: «Сколько у вас женихов было?» – он вызывает улыбку, усмешку даже у самой правильной бабушки!

«Она уже пожила свое, пора уже!..»

– Ваши бабушки и дедушки живы, вы присматриваете за ними?

– К сожалению, в прошлом году ушли обе бабушки. Я их очень любила. В какой-то момент я даже ловила себя на мысли, что бабушке уже 84 – чего же я хочу? Но потом ужасалась этим мыслям. Когда нам будет 60 или 70, мы себя не будем чувствовать бабушками, не будем чувствовать, что «нам уже пора». Пока мы живы, пока мы здесь, мы должны делать всё друг для друга, невзирая ни на возраст, ни на что-то еще. Мы никогда не знаем, сколько кому отпущено.

– Возраст как-то разделяет пожилых и молодых, делает их «людьми с разных планет», или ваши подопечные для вас такие же личности, без всяких скидок?

– Для меня, скорее, люди с другой планеты – это те, кто спрашивает: «Зачем им помогать? Они же все равно умрут». Детство, отрочество, юность, период взрослости, период старости – это абсолютно естественное и нормальное состояние человека. Просто в старости становится в чем-то меньше суеты и больше возможностей у тех же самых бабушек и дедушек рассказать нам важное, поделиться с нами. Им настолько оголенно и обостренно нужна помощь, внимание и какая-то самая простая человеческая любовь, что грех пройти мимо, не помочь. Потому что этим ты и себе помогаешь, ты понимаешь, что ты нужен, что тебя любят, что тебя ждут. И мое глубокое убеждение, что не помогают те, кто просто не знает о такой возможности.

Не позволить умирать в одиночестве

– То, что люди, которые всю жизнь тяжело трудились, страдают и в старости, это так же несправедливо и непонятно, как страдания детей. Ведь это не умещается в голове!

– Пожилые люди благодарны за очень малое! Если чуть-чуть больше дать им, то у них нет ощущения, что все совсем плохо, что они страдают. Если о старости не принято говорить, то о смерти – тем более. А ведь когда человек уходит, очень важно, чтобы рядом был кто-то, кто будет с ним до конца. Нянечки, долго работающие в доме престарелых, постоянно видят смерть, одних бабушек сменяют другие, и перестают видеть в смерти какое-то таинство, относятся к этому как к техническому моменту. Их сложно в этом упрекнуть. Но бабушки и дедушки должны знать, что их не оставят, что санитарка задержится и будет с ним все время, пока он уходит. С одной стороны, есть какие-то рекомендации Министерства труда, с другой стороны, санитарка, которая работает 20 лет и одна ухаживает за 30-40 лежачими людьми, а ночью она может одна оставаться на 100 лежачих, на весь этаж. Странно будет требовать от нее сидеть у постели умирающего, давать попить, гладить по голове бабушку, которой больно. Это тоже большая проблема.

Пока всех все устраивает, изменений не будет

- Как так получилось, что в стране с такой культурой старики получают нищенские пенсии, человеку уже после 50 лет крайне трудно найти работу и большинство с содроганием думают о старости? Все-таки раньше старость вызывала уважение. Почему это утрачено? Нам нужно внутренне перестроиться?

- Наверное, мы в большой степени утратили знания о том, что вообще нужно другому человеку – что нужно звонить, нужно чаще навещать. Совершенно не нужны дорогие подарки, даже деньги не нужны, а нужно знать, что каждую среду к тебе приходит внучка или раз в неделю ты с сыном ездишь на рынок. Нужно постоянство, стабильность, нужно понимание того, что мы все не одни. И нужно воспринимать пожилых как источник мудрости, опыта, носителей ценностей. Это так и есть.

– Это какая-то очень большая глыба. Есть уверенность, что ее можно с места сдвинуть снизу, через фонды, жертвователей и волонтеров?

– Я думаю, что здесь – встречное движение: должна быть и заинтересованность сверху, готовность менятьОбщество должно настолько сильно поменять отношение к старости, что текущая система просто станет невозможной. Пока мы разве что чуть-чуть переживаем, но глобально нас все устраивает: «Ну, лежат старики, но это все равно не про меня». Пока нас всех это все устраивает, изменений не получится.

Текст размещен в сокращенной версии

Пожертвовать