«Моя задача – быть счастливой»

Директор благотворительного фонда из Абхазии – о менталитете, смысле жизни и о женском стиле руководства

Джевейра Равильевна Колосова. Коуч, тренер личностного роста. По образованию – экономист. С 2011 – директор культурно-благотворительного фонда «Ашана» (Сухум, Абхазия).

Культурно-благотворительный фонд Ашана существует с 2008 года. За последние четыре с половиной года фондом собрано более тридцати миллионов двухсот тысяч рублей. Фонд проводит адресные сборы на высокотехнологичное лечение детей из Абхазии, а также на обучение молодежи и поддержку одарённых детей.

Случайно – в Абхазию, случайно – в благотворительность

— Джевейра, вы в жизни, похоже, много попутешествовали. Ведь ваш родной город – Мирный, так?

— Да, перемещений было много. В 90-е годы мы с родителями сначала поехали в Краснодар, потом в Бишкек, это родной город их молодости. Потом опять уехали в Мирный. Потом я вышла замуж и перебралась в Подмосковье, потом оказалась в Москве и только потом – в Абхазии.

А в Абхазии я оказалась так: в 2009 году мы с двумя подругами решили съездить сюда на субботу-воскресение. Тогда были дешевые билеты «AviaNova» — как помню, билет в одну сторону стоил семьсот рублей. До этого в Абхазии я никогда не была, только слышала восторженные отзывы от мамы.

Когда я приехала сюда, был апрель, и я была поражена всем. Как все цветет, какие люди, какая пища, какая вода, какая атмосфера!

Приехала на озеро Рица и увидела гладкое зеркало, в котором отражались снежные вершины гор. И я сказала, что хочу здесь жить, творить и умереть.

Это был 2009 год, и через год мы познакомились с Бесланом Шакая, это учредитель нашего фонда. Тогда я уже плотно занималась благотворительностью: мы собирались в инициативные группы, помогали разным детдомам – находили деньги, стройматериалы…

— То есть, это не был первый ваш опыт благотворительности?

— Да, опыт к тому времени был, но на общественных началах.

И вот мы пришли к нему попросить деньги. Он рассказал, что в 2008 году после признания независимости Абхазии у него был такой порыв: он открыл благотворительный фонд, но что делать с ним, не знает, и времени у него нет.

— А что в это время было у вас в профессии, и как вообще началась ваша деятельность в благотворительности?

— До тридцати восьми лет благотворительностью я не занималась вообще — считала, что этим должно заниматься государство.

У меня была позиция «кто бы мне помог». Я боялась видеть этих детей из детских домов, инвалидов, и этого всячески избегала.

Кстати, позже выяснилось — мой сын участвовал в благотворительных мероприятиях с первого класса, но, зная мой подход, никогда мне об этом не рассказывал.

Потом я пошла на тренинг личностного роста, и там на третьей ступени в лидерской программе было условие — сделать какой-то социальный проект. И это было единственный момент, почему я не хотела идти в лидерскую программу. Но потом решила: ладно, три месяца позанимаюсь общественной работой.

И, когда мы поехали знакомиться в школу-интернат, я была поражена тому, что дети там нормальные. Слава Богу, мы приехали в удачную школу-интернат при Свято-Николо-Шартомском монастыре в Ивановской области. Там детьми действительно занимаются. Руководство делает все, чтобы они образовывались, получали много трудовых навыков и играли.

Я настолько с ними подружилась, что мы до сих пор поддерживаем связь. Они были участниками первой моей акции в фонде, а сейчас уже выросли, многие женились, и мы продолжаем общаться.

А тогда я увидела, что это – нормальные дети, и все, чего они хотят, — чтобы с ними кто-то поговорил и поиграл. И тогда мы стали не просто привозить подарки, а организовывать разные игры.

И мой сын ездил со мной, и был поражен, что мама может быть такой отдающей.

И здесь огромное спасибо лидерским программам, которые есть в России, потому что

я знаю многих людей, которые пошли в благотворительность из лидерских программ, и именно благодаря им приобрели ценность отдавать людям.

Я сама ассистировала эти лидерские программы, показывала людям эту ценность. Потом в моей жизни был случай, после которого я окончательно решила, что буду этим заниматься.

В очередной раз мы сидели и штурмовали, где бы нам найти что-нибудь для детского дома, которому требовался ремонт. И для меня было уже неамбициозно найти стройматериалы или денег, это было легко. И тогда одна девочка сказала:

— Слушай, а им машина нужна. Найди машину.

Я позвонила своему знакомому, который занимается грузовыми перевозками, и говорю:

— Такому-то детскому дому нужна машина. Ты же меняешь парк – можешь им подарить.

Он ответил:

— Где ты была раньше? Я только что все сменил. А вообще – так классно, что ты этим занимаешься, чем же мне тебе помочь? Давай я туда груз отвезу.

А у нас как раз была куча груза, и вот он сам приехал грузиться. Была ночь, потому что днем по Москве большегрузы не ездят. Он сам командовал и так проникся, что решил ехать сам. Представляете, — директор предприятия, которому под шестьдесят лет, решил сесть за руль! Просто увидел, что там не хлам какой-то, а куча обуви от «Калинка-Стокманн», пластиковые окна, полтонны краски. То есть, ценный груз, с которым не стыдно показаться.

Пока он ехал, вынес мне весь мозг: каждые два часа отчитывался, где он и что делает.

Это было зимой, где-то за месяц до Нового года. А в новогоднюю ночь он мне звонит. Он буквально со слезами говорит: «Спасибо тебе огромное, что ты мне показала, что я нужен миру. Я увидел смысл своей жизни – я теперь знаю, для чего работаю и живу».

Тогда я поняла, что на самом деле благотворительность – это не просто «помочь человеку», в ней гораздо больше смысла.

На самом деле в благотворительности побеждают обе стороны, та сторона, которой оказывается помощь и та сторона, которая помогает. Человек, который помогает, приобретает новую ценность. Он начинает брать на себя ответственность за других людей. И те люди, которые берут на себя ответственность за других, начинают ощущать больше ответственности за свою собственную жизнь, потому что, если я буду здоров, я смогу много сделать, много дать.

Известный факт: чем больше ответственности, тем больше ценностей человек отдает в мир. Чем больше ценностей он отдает, тем он становится выше — духовно и материально.

У меня есть множество примеров того, как для людей, которые начали помогать другим, поменялись ценности и смысл жизни. И, когда я это поняла, я решила, что хочу стать тем человеком, который дает людям новые возможности и новые ценности. А фонд для меня – это инструмент, благодаря которому я могу это делать в больших масштабах.

Собирать деньги или менять общество?

Почему наш фонд успешен? Понятно, что у нас есть цель – помочь больным детям.

Но еще выше – миссия – дать возможность каждому человеку вырасти, помогая другому, понять, что двадцатью рублями я могу спасти жизнь другому человеку.

И мы достигли этого.

Могу сказать, что за пять лет работы фонда в Абхазии очень сильно поменялось общество. Общество стало понимать, что оно может самостоятельно решать проблемы, может объединяться и улучшать мир. Стали появляться новые благотворительные фонды и инициативные группы, которые убирают и облагораживают территорию, помогают малоимущим семьям, реабилитационным центрам, молодым мамам. Люди, которые умеют оценивать ситуацию, говорят мне: «Ты показала, что можно объединиться не только вокруг войны, но и вокруг добра, показала, насколько это классно, — помогать. И показала новое ощущение единения со всеми».

— А что сейчас происходит в Абхазии?

— Я не могу сказать, что последствия войны разгребли, здесь есть свои нюансы – кто-то разгребает, а кто-то не разгребает. Здесь все очень сложно. Но это их путь. Моя задача – не оценивать людей, а давать ценности.

На мой взгляд, основная проблема здешнего общества – в том, что им никто не показал, куда мы идем. Они не знают, чего хотят и куда идут, не понимают, чего могут достичь.

Про Россию я бы сейчас сказала так — выходит Путин и говорит: «Давайте затянем пояса, потому что ситуация в мире сложная, нас ждет вот это, это и это». Он показывает путь. И все затягивают пояса и пашут. А здесь этого нет.

Ведь здесь основные разрушения – не военные, а поствоенные. Люди могли бы восстановить хозяйство, но этого не случилось. Оно развивается, и я вижу, что мало кто верит в правительство, что оно будет решать их проблемы. Поэтому здесь каждый рассчитывает на себя, нет единой общегосударственной цели, и это разобщает общество.

Туризм, конечно, есть, но далеко не на том, уровне, который был когда-то. Люди сами себе строят дома, куда пускают отдыхающих…

Вообще страна научилась жить без государства: идешь в больницу – копейку платишь, в администрацию – платишь, ты на своем месте тоже получаешь копейку.

— Насколько знаю, это – традиционное кавказское, там так принято.

— Ну, всего двести лет назад в Германии было принято не работать и гадить там же, где кушаешь. Тогда немцев не брали на работу, говорили, что это – самые безответственные работники. Но сейчас ведь – все по-другому.

Я считаю, что кивать на менталитет неправильно. Очень хорошо прикрываться менталитетом, и самому поступать так же. Потому что другим ты позволяешь только то, что позволяешь себе. Вот позволяешь себе опаздывать – значит, и другим позволяешь. Если ты не позволяешь себе опаздывать, сделаешь все, чтобы не опоздали и другие.

— Но ты не сможешь подменить собой государство, если его нет…

— Собой – конечно, нет. Но я считаю: если каждый человек будет честно заниматься трудом на своем месте… Например, ты работаешь учителем – и ты отдаешь этой работе все, что должен отдавать. Если каждый на своем месте будет работать так – мир будет прекрасен.

Например, я работаю в благотворительности, и мы несем и будем нести ценности людям, несмотря на правительство, несмотря на людей, которые в силу своих обстоятельств недоверчиво относятся к благотворительности.

Кто-то готов помогать прямо сейчас, а кому-то требуется время. И мы никогда не осуждаем людей, которые не помогают.

Значит, у человека есть причины для этого – он не доверяет самому себе, обществу. Потом смотришь – через три года он появляется. Значит, он дошёл до этого. У каждого свой путь.

— А как убедить помогать человека, который не верит?

— Да, мы меняем мышление людей. Если взять нашу работу, то каждый год мы брали одну тему и муссировали ее в СМИ, чтобы донести до общества принципы нашей работы, способы помощи, результаты.

И если раньше в Абхазии было стыдно просить о помощи, то сейчас – стыдно не помочь своему ребенку.

Если раньше было стыдно помогать, то сейчас помогать почетно. Недавно, пересекая границу Абхазия-Россия, и оформляя таможенную декларацию, со мной в очереди стоял мужчина. Он увидел на машине наклейку с контактами фонда и гордо мне начал рассказывать, что он каждый день отправляет смс.

Да, я встречаю на улице людей и они «отчитываются», что отправили смс.

Сейчас в Абхазии почти каждый считает своим долгом помогать. И это заслуга фонда.

Как убедить человека помочь? Мы постоянно показываем результат – делаем множество отчетов, бесконечно говорим о том, куда ушли деньги.

И все время говорим о благополучателях, а не о фонде.

Мы говорим: «Смотрите, вы, ваши деньги это сделали! Посмотрите, как ваши деньги повлияли на жизнь этого мальчика, через год он стал вот таким».

И мы никогда не просим денег. Мы предлагаем принять участие, мы даем выбор. И не осуждаем людей, которые их не дали. Мы делаем все, чтобы общество поднималось в собственных глазах от того, что оно помогает.

Например, смска у нас стоит двадцать рублей. И в первый год мы очень много говорили об этом. Нам возражали:

— Что такое эти двадцать рублей?

— Но в год у нас перечисляется около 60 тысяч смс, и получается сумма в миллион шестьсот. А ребенок в среднем «стоит» сто пятьдесят тысяч. Представляете, сколько детей вы своими смсками вылечили?

То есть, мы показываем, какое общество объединенное и как много людей уже в этом участвует.

Я много работаю с фондами в Интернете. Я вижу фонды, которые обращаются к обществу с позиции обвинения: «Вы не занимаетесь этим, не делаете того, вы все такие плохие. Вот обратите внимание, ему нужна помощь!» Ну, кто будет в этом участвовать, если тебе уже сказали, что ты – плохой? У нас – другой подход. Мы всегда говорим: «Вы самые лучшие, самые сильные – поэтому и помогаете».

Про вышивание, горный мотокросс и женский тип руководства

— А как за это время изменилась Джевейра-женщина, Джевейра-мама? Я знаю, что благотворительность требует большой отдачи сил. И слышу «лидерские программы», «мы меняем общество»… Как это совместить?

— Могу сказать, что я, наоборот, именно в этом обрела свою женственность. Потому что до этого я была «мужчиной в юбке», которая командовала. У меня отсутствовало принятие, я была доминирующая.

И как раз с благотворительностью, с той миссией, которую я для себя нашла, — давать людям возможность, чтобы они росли, обретали смысл жизни – я стала более женственной.

С первого места ушли цели денег и материальных благ, пришли цели, которые я считаю женскими. Потому что женщина – отдающая.

Я занимаюсь тем, что мне нравится, общаюсь с теми людьми, которые мне нравятся, создаю вокруг себя то общество, которое мне нравится. А это и есть истинное предназначение женщины.

Я очень сильно выросла за это время – научилась быть принимающей: не осуждать и не оценивать людей. Я научилась быть женщиной, потому что мой сын, который в восемнадцать лет был тунеядцем, в двадцать шесть открывает самые крутые бары для бизнесменов, участвует в стартапе. И мужчина, который рядом со мной – это настоящий мужчина. Сейчас он достигает гораздо больших результатов, чем до знакомства со мной.

Поэтому я, наоборот, считаю, что благотворительность – это так по-женски.

Я управляю своим коллективом по-женски, я очень долго работала над тем, чтобы не управлять по-мужски.

Потому что, когда мы управляем с мужской энергией, внутри нас происходи диссонанс. Но по-женски можно успешно управлять – у меня прекрасная команда. На текущее управление фондом я трачу час в неделю. А все остальное время я занимаюсь знакомствами, общением и собственными проектами в интернете.

— А выйти и просто встретиться с друзьями? Или посетить какие-то общественные мероприятия? Ведь для этого нужно еще и выглядеть соответствующе.

— Я посещаю и участвую во множестве различных мероприятий, это способ приятно провести время и познакомиться со многими людьми. Когда я только приехала в Абхазию, передо мной было два образа – Мать Тереза и Жаклин Кеннеди. Их судьбы меня вдохновляли. Я работала над тем, чтобы походить на них и находить в этом себя. Конечно, очень важно быть искренней в том, что я чувствую. И я научилась быть искренней и доносить свои чувства до других людей.

Я много общаюсь. Когда я сюда приехала, мне нужно было познакомиться со всеми, потому что меня здесь никто не знал нужно было создать имидж фонду и себе. Моя цель была показать пример, что человек может менять мир к лучшему. Целью фонда было стать примером в открытости и честности, стать примером для других фондов в построении работы. Этого мы достигли, и год назад президент республики признал мои заслуги перед республикой, мой личный вклад в Абхазию и подписал указ о выдачи мне гражданства.

— На какие-то личные увлечения остается время?

— В последний год я очень много училась для того, чтобы проводить тренинги в Интернете. Потому что это – совершенно другая методика, другой маркетинг. Офлайн-тренинги я читала, а онлайн – это совсем другое. И вот – тренинги в Интернете я читаю почти год.

Еще занимаюсь горными лыжами. Путешествую по лесу и горам. Два года назад бросила, а до этого занималась питбайком – ездила на мотоциклах по горам.

В позапрошлом году научилась рисовать маслом. То есть, постоянно наполняю жизнь какими-то новыми увлечениями, творчеством.

Был период, когда я очень много вышивала. Кроме этого, я шью – для себя и своих близких. Я не очень люблю заниматься домашними делами, но под настроение могу сделать это в удовольствие и приготовить что-нибудь вкусное.

И очень много занимаюсь тем, чтобы я была полна энергии.

Когда-то я себе сказала, что у меня нет дна. Но сосуд надо постоянно наполнять. Для этого я делаю только то, что мне нравится, общаюсь только с теми, кто мне нравится. Я не могу себе позволить общаться с людьми, после которых у меня негативный осадок и плохое самочувствие.

Когда я несчастна – огромное количество людей вокруг меня несчастны, а когда я счастлива – огромное количество людей вокруг счастливы.

У меня даже сотрудники на работе знают: если у меня плохое состояние, с которым я не могу справиться, — деньги в фонд не вовлекаются.

Быть женщиной — это огромная ответственность.

Я считаю, что быть счастливым — это огромная ответственность каждого человека.

Представляете, если каждый человек возьмет на себя ответственность за свое состояние, в каком мире мы бы жили! Что мы транслируем в этот мир – злость, раздражение, зависть, радость, любовь, счастье? Моя задача – быть счастливой, и тогда все вокруг происходит наилучшим образом!

Пожертвовать