Обнимая небо

Игорь родился с тяжелой формой детского церебрального паралича — последствия родовой травмы. Когда-то врачи говорили, что в его состоянии даже ползать — это уже счастье, куда уж мечтать о чем-то большем. Случаи выздоровления с ДЦП — единичны, так что и не стоит рассчитывать на чудо.

«Позвоночник не держал, у него было выпадение трех межпозвоночных дисков, он в подушках сидел до пяти лет. Был как неваляшка. Где я его только ни лечила, возила к костоправам, к разным врачам. Его гипсовали, он перенес адские боли, но все выдержал», — вспоминает мама Игоря, Ольга Николаевна.

Настоящей удачей было попасть в лучший в бывшем СССР реабилитационный центр для детей с нарушениями опорно-двигательного аппарата в Евпатории. Там лечение заняло целых четыре года. Ходить он начал только с семи лет. Сначала — на костылях, затем, чтобы не отставать от сверстников — сам.

«Можно сказать, я впервые столкнулся с детской жестокостью именно в школе, ведь в детский сад я не ходил. А еще помню, довольно трудно было все время сидеть на уроках физкультуры, порой было просто некуда себя деть, хотелось как-то участвовать, двигаться и чего-то добиваться. И со временем, понимая, что для преодоления недуга надо систематически тренироваться, я очень захотел пойти в спортивную секцию», — вспоминает Игорь.

Необходимую справку о допуске к занятиям спортом пареньку с ДЦП, понятное дело, никто выдавать не хотел. И он пошел на хитрость — принес в секцию справку с печатью из ветеринарной клиники. Там, конечно, еще долго смеялись, но, к счастью — приняли. И помогли стать сильным и крепким.

«Мне было 12 лет. Это стало возможно благодаря огромному личному участию моего тренера, он на свой страх и риск начал активно заниматься со мной. В итоге я попал в секцию культуризма. Наверное, это можно считать одним из первых шагов навстречу личным спортивным достижениям. Я выдерживал такие нагрузки, с которыми не все здоровые дети могли справиться. Например, подтягивался минимум 25 раз, что довольно сложно даже обычному человеку, а при моём диагнозе и тем более являлось чем-то невероятным. Меня даже просили повторять, потому что очевидцы порой не верили своим глазам. Всё ведь начиналось с того, что я не мог поднять арматурный прут», — говорит наш герой.

Небо, свобода и простор

В 15 лет Анненков научился бегать, а потом, глядя на своего учителя, известного спортсмена-парашютиста Николая Усова, загорелся мечтой о небе. Именно Николай Николаевич, который после распада гомельского аэроклуба преподавал в школе, где учился Игорь, твердо сказал, что при соблюдении некоторых условий и установок ДЦП не будет препятствием для прыжков.

«А потом случилось то, что в итоге ещё больше подтолкнуло меня. Николай Николаевич заболел. Как-то я пришёл к нему домой, и он сказал, что уже не успеет мне помочь…А потом протянул мне свой чемпионский шлем. Но поскольку такие подарки не достаются просто так, он взял с меня обещание, что я всё-таки постараюсь дойти до дверного обреза самолёта и на свой первый прыжок принесу его шлем на аэродром, — рассказывает Игорь. — Спустя три месяца я узнал, что Николай Николаевич умер. Эта новость на некоторое время отбила у меня всякое желание двигаться дальше. Я просто не знал, ради чего. Но в один из дней я пошёл в подвал и случайно среди вороха книг из моего детства нашёл журнал. Открыв его на одной из страниц, увидел фотографию Николая Николаевича. В тот момент я подумал, что это какой-то знак свыше. Вспомнил про данное Николаю Николаевичу обещание…С того дня я шёл к своей цели, осознав, что любая случайность в жизни является закономерностью, самолёт взлетает против ветра, а чёрная полоса порой становится взлётной…»

Знаменитый могилевский аэродром Новопашково, где тренируется сборная Белоруссии по парашютному спорту, Игорь Анненков брал практически штурмом, продираясь сквозь бесконечные «не положено». И все же выполнил первые два прыжка. В тандеме, с инструктором. После этого небо затянуло его окончательно. Свобода и простор. И еще — твердая уверенность: я могу.

Не желая отступаться от своей мечты, Игорь начал обращаться в различные организации, к частным лицам, а Паралимпийский комитет. Но ему отказывали — парашютный спорт не входит в олимпийскую программу, и уж тем более — в паралимпийскую.

Поддержки от государства не было, но в конце концов на желание парня из Гомеля стать первым в мире парашютистом с ДЦП откликрулись в российском парашютном клубе «Аэроград Коломна».

«Они фактически изменили мою жизнь. Они стали мне помогать, как морально, так и материально, и в начале лета 2012 года я поехал туда проходить обучение свободному падению, так называемой AFF. Прожил там шесть месяцев и совершил более 20 прыжков, причём уже не в тандеме, а самостоятельно, но под строгим контролем обучающих инструкторов и руководителя полётов. Прыжки с высоты в 4000 метров», — говорит он.

Коломенский парашютный клуб — это уникальное собрание звезд и легенд, людей с мировыми именами будь то укладчик парашютов или просто завхоз. Например, на счету у инструктора, который занимался с Игорем — Николая Сухарникова — более 20 тысяч прыжков, он двукратный чемпион мира и четырехкратный — Европы. Здесь можно встретить, к примеру, Валдиса Пельша — не только шоумена, но и кандидата в мастера спорта. Или Олава Зипсера — одного из самых именитых скайдайверов в мире, гуру фри-флая.

Теперь уже и Анненков стал своего рода легендой. На форумах, посвященных парашютному спорту, о нем пишут: «Увидел по ТВ сюжет про парня с ДЦП, который прыгает с парашютом, и понял, что я тоже могу…», «Прочитала про Анненкова и поняла, что ДЦП — это не приговор, я тоже могу подняться в небо…», «Благодаря ему я узнал, что в Коломне можно прыгнуть с парашютом без оглядки на сложный диагноз…»

Мы, русские, все такие

Теперь, когда мечта стала реальностью, Игорю все так же нестерпимо оставаться на месте. Теперь у него новая задача — вместе с российскими паралимпийцами побить рекорд по сбору больших формаций среди людей с ограниченными возможностями.

Летом 2012 года десять парашютистов-инвалидов, среди которых были в том числе участники боевых действий, покинули борт самолета и собрали в небе фигуру из 10 человек. До них этого не удавалось никому. Но и это — еще не предел.

Нет, парашютный спорт по-прежнему не входит в Олимпийскую программу, и в Паралимпийскую тоже, но команда — единственная в мире — существует. 15 человек со всех уголков России и Игорь Анненков из Белоруссии тренируются на подмосковном аэродроме Киржач под руководством Лидии Ардасеновой и Сергея Фоменко.

Костяк команды, которая пока не имеет собственного названия, составляют бывшие военные — бывшие афганцы, инвалиды боевых действий, в том числе ампутанты. В ближайшее время к ним планирует присоединиться выходец с Камчатки Саша Победоносцев. Для него специально перешили парашютную систему, чтобы приспособить ее под управление одной рукой, менее затронутой ДЦП. Он сейчас усиленно занимается, чтобы дотянуться до уровня.

Звучит невероятно, но парашютисты, которые сами себя называют паралимпийцами, тренируются совершенно легально, при поддержке государства — специально для них были адаптированы правила выполнения прыжков, есть и дружественно настроенные врачи, которые регулируют уровень нагрузки.

Игорь Анненков говорит, что когда собираешь в небе фигуру из таких, особенных людей, вопрос о количестве участников прыжка не стоит. Тут речь идет о ювелирной работе — ведь нужно учесть характер травм у каждого члена команды, их вес, физическую форму, множество других параметров. А на маневр в воздухе у них есть совсем немного времени.

Зато когда все получается, впечатление это производит незабываемое. Игорь рассказывает, что на аэродроме Киржач часто тренируются иностранцы. И регулярно кто-то их них, совершенно потрясенный увиденным, подходит к кому-нибудь из паралимпийцев и спрашивает: «А вы что, русские, все такие?» Анненков, уроженец белорусского Гомеля, на такие вопросы неизменно отвечает: «Все!»

Любовь к инвалидам не ограничивается чаем и тортом

Сейчас, вспоминая долгий путь, который привел его в команду, Игорь с уверенностью говорит: только здесь его понимают по-настоящему.

«У каждого из нас — свой путь. Прожив неделю с этими людьми, я многое понял. И главное — я понял, что это не предел. Мне кажется, человеческий организм вообще пределов не имеет. Когда-то я думал, что найду больше понимания среди ребят с ДЦП. Но нет, они задают мне такие же вопросы, что и другие, обычные люди. А зачем ты это делаешь? Разве нельзя жить поспокойнее? Здесь, в команде, мне вопросов не задают. Каждый из нас знает, чего это стоит», — говорит он.

Дело, уверен Анненков, не в экстремальном спорте как таковом. Вопрос в том, кем — и чем — ограничены возможности инвалидов. «Пока существует тетя в белом халате, которая будет решать за меня, что мне делать, как мне жить и чем заниматься — я буду упираться. Я ведь помню худшие моменты советской системы, которая забивала людей в интернаты, не пускала в обычные школы. Это ведь неправильно — когда тебя пытаются оттеснить, отгородить от всех, чтобы ты своим появлением не смущал никого», — объясняет Игорь.

Анненков уверен, что правила и запреты, ограничивающие сферы деятельности инвалидов, вредны и дискриминационны — до тех пор, пока нет индивидуального подхода к решению каждого вопроса. «Вот смотрите — говорит он, — допустим, мотоцикл водить я не могу, мне трудно удерживать равновесие. Но ведь трайк — могу? Квадроцикл — могу? Могу. А где в правилах написано про трайки и квадрациклы? Там все просто — нельзя, и все тут! Не объясняйте мне, как вы меня любите, на уровне чая, торта и концерта на день инвалида, объясните, какие права вы мне дали и как я их реализую».

Игорь признается, что ему очень хотелось бы обсудить свою позицию с президентом, причем, именно России, где стало возможно реализовать мечту. Он уверен: «Мне есть что ему сказать».

Пожертвовать