Шестеро смелых

6 февраля 2013 года в Екатеринбурге, в Свято-Никольском храме Патриаршего подворья, что рядом с Храмом-на-Крови, совершался молебен на начало доброго дела. Спортсмены пришли помолиться перед отправкой на соревнования по армрестлингу. Среди крепких молодых людей почти затерялась молодая женщина невысокого роста. Но именно к ней после молебна подошел священник и сказал слова особого напутствия. Такое внимание было абсолютно оправданным. Оператор и режиссер-документалист Ирина Мороз отправлялась в рискованное путешествие в составе экспедиции «Русский рейс».

Экспедиция – две машины ГАЗ «Егерь», 6 человек – стартовала из Тюмени 10 февраля 2013 года. В намерения путешественников входило достигнуть самой северной точки Евразии – мыса Челюскин. А кроме того побывать на островах Северной Земли, которая известна нам, прежде всего, по роману Вениамина Каверина «Два капитана». В книге ее открывает капитан Татаринов. В реальности имя ее первооткрывателя Борис Вилькицкий. В 1914 году архипелаг получил имя Земля Николая II, которое советская власть заменила названием Северная Земля.

По возвращении домой заместитель руководителя экспедиции «Русский рейс» Дмитрий Кулик и кинематографист Ирина Мороз побывали в студии телеканала «Союз». Мы предлагаем вашему вниманию запись этой беседы.

Светлана Ладина: Итак, в ваши намерения входило достигнуть самой северной точки материка Евразия. Что удалось, что не удалось, и как это было?

Дмитрий Кулик: Самой северной точки материка мы достигли – это мыс Челюскин. Конечно, было очень трудно, много разных интересных происшествий случилось. Машины постоянно ломались, ледовая обстановка была нестабильной, очень много торосов, много снега – это все рабочие трудности, которые мы преодолевали, и до мыса Челюскин мы добрались. Также была предпринята попытка пересечь пролив Вилькицкого и выйти к островам Северной Земли. Но удалось отойти только порядка 30 км на север от мыса Челюскин. Там море начало шевелиться, трещины стали расширяться, появилась открытая вода, и дойти до островов Северной Земли у нас не получилось.

С.Л.: Ну, во всяком случае, вы были рядом. Ирина, а вы еще намеревались привезти в самые северные храмы святыни из Храма-на-Крови – это получилось?

Ирина Мороз: Это получилось. Мы в Хатанге попалив Свято-Богоявленский храм. Там есть икона Царской Семьи, и настоятель, отец Евфимий, очень много знает о Царственных Страстотерпцах. Он с радостью принял наши подарки, наши иконы. Землю, которую я привезла отсюда, сказал, что поместит в киот. Поэтому все получилось. Правда, сейчас этот храм будет уже не самый северный, потому что построили храм в Диксоне – он северней. А на тот момент самая северная церковь была именно в Хатанге.

С.Л.: Много ли в этом храме прихожан? Мне представляется бескрайняя, заснеженная равнина, маленький деревянный храмик стоит, там одинокий батюшка, свечи, полумрак… Или как это выглядит?

И.М.: Это, действительно, маленький деревянный храм. Раньше у прихода была комната во дворце культуры, а потом построили храм, совсем недавно – в двух тысячных годах. И прихожан не так много, по выходным собирается народ, а иногда приходят один – два человека, но обязательно кто-то дежурит, храм всегда открыт, что нас порадовало. Батюшка нас принял с распростертыми объятиями, благословил нас, благословил наши машины на дальнейший путь. И на обратном пути мы тоже заехали в храм, сказали спасибо.

С.Л.: Прошу прощения за свою дремучесть. Хатанга – это город?

Д.К.: Хатанга – это поселок, население там порядка 2500 человек. А с учетом всех близлежащих небольших населенных пунктов – около 5000 человек.

С.Л.: Ирина, как отпустила вас семья в столь рискованное путешествие? И вас, Дмитрий? Или все уже привыкли?

Д.К.: Все участники уже не первый раз куда-то отправляются. Взять любого из нас – каждый уже прошел много экспедиций. Ирина в экспедиции не ездила, но она постоянно в другие командировки катается. В семьях, наверно, уже привыкли, что постоянно куда-то отлучаемся.

С.Л.: А как на это реагируют? Вот вы говорите: «Предстоит очередная экспедиция!» – и на лице домашних изображается…радость? отчаяние? грусть?

Д.К.: Жена очень переживает, пока меня нет. Конечно, тяжело дома одной, хозяйство и так далее, но приходится как-то смиряться – переделать-то нас невозможно.

И.М.: У меня был другой вариант. Муж очень сильно волновался, что я поехала на север я говорю: «Неужели тебе в Чечню легче было меня отпускать?». Он говорит: «Да, там спецназ, я был уверен, что все будет нормально. А тут – куда-нибудь провалишься – кто и где будет тебя искать?». Здесь мне было сложнее отпроситься, но, тем не менее, если я что-то решила, очень сложно уже отказаться от этого.

С.Л.: Ирина, про Чечню хотелось бы подробнее узнать.

И.М.: Впервые я оказалась в Чечне в 2008 году, когда у нас (культурный центр «Солдаты России», где Ирина Мороз руководит видеогруппой – С.Л.) был пограничный марш. Мы везли гуманитарный груз на дальние заставы по границе Грузии, Осетии, Ингушетии, концерты там устраивали. Мне показалось, что недостаточно материала, который я на тот момент успела снять, и я напросилась со спецназом опять поехать в Чечню. Когда я увидела, как они там работают, у меня сам собой родился первый фильм «Призвание – спецназ», на фестивале «Человек и война» он взял приз «За яркий дебют». Когда я закончила этот фильм, следующий спецназ – тагильский – сказал: «А мы?». И пришлось ехать опять. Так и получается, что у меня скоро выйдет пятый фильм про спецназ.

С.Л.: Это все разные спецназы?

И.М.: Да, разные отряды спецназа, которые говорят: «Ты уже понимаешь, чем мы живем, как мы живем», – и просят, чтобы я приняла в этом участие.

С.Л.: То есть, все по-взрослому – вы приезжаете, вы живете вместе с ними, вы вместе с ними ходите на операции?

И.М.: Далеко не на все операции меня берут, к сожалению. Но кое-что удается. Иногда говорят: «Нет, посиди дома, мы за тебя переживаем», – но, тем не менее, езжу в Чечню, куда-то даже вылетать успеваю – когда как.

С.Л.: Ирина, вы были в числе организаторов прибытия в Екатеринбург детей из Беслана, из той самой школы, где был захват заложников 1 сентября 2004 года. На ту тему тоже есть киноработы?

И.М.: Да, как раз сейчас делаю фильм. Эта школа сегодня такая красивая, замечательная, там такие дети, там столько происходит ярких событий, там такие фестивали проходят! То есть, там люди очень творческие и очень замечательные. Но они никогда не забывают того, что произошло. Я была там в мае 2012 года – как раз на день выпускника… 100 выпускников, но 21 шар белый улетел в небо за тех, кто не смог доучиться в этом классе. И потом ребята пришли к могилам своих одноклассников и повесили на памятники ленты выпускников. Конечно, это все пробивает до слез.

С.Л.: Дмитрий, теперь абсолютно понятно, почему Ирину пригласили в эту экспедицию. А остальных членов экспедиции как подбирали? Вообще, какими качествами должен обладать человек, чтобы с ним можно было пойти не только в разведку, но и поехать на Северную Землю?

Д.К.: Остальные члены экспедиции – это бывалые путешественники. Александр Еликов из Нового Уренгоя – руководитель экспедиции. Мы с ним уже неоднократно участвовали именно в автомобильных экспедициях. Оксана Чернова и Алексей Веретенин из Новосибирска. Они путешествовали раньше пешком, на лыжах, на каяках – то есть, имеют представление, как жить и выживать на севере. Алексей Тузов – организатор и участник автомобильных экспедиций на Памир, плато Устюрт, в Афганистан, Иран, Ирак. То есть, люди должны иметь представление о выживании в таких тяжелых условиях.

С.Л.: А какие моральные качества должны быть у человека? Он ведь может иметь эти представления, но этим все и ограничится…

Д.К.: Я думаю, очень важно иметь терпимость друг к другу. Продолжительность экспедиции у нас была более двух месяцев. И все это в замкнутом пространстве. У нас будка в автомобиле 2 на 2 метра, в течение двух месяцев мы в этой будочке живем все. Тут важна именно терпимость друг к другу. Возможны и ссоры на ровном месте, и какой-то психоз, – но у нас такого не было, потому что все друг другу подходили психологически. Мы, наоборот, сплотились в этой поездке может быть, чувство юмора помогало в чем-то. Все старались с улыбкой воспринимать – все тяготы и невзгоды.

С.Л.: Есть ощущение, что это теперь братство на всю жизнь?

Д.К.: Да. Мы по окончании экспедиции разъехались по своим городам и очень скучали. Конечно, и по семье соскучились – так что тут и радость встречи с семьей, и какое-то огорчение от расставания с командой. Но связь поддерживаем. После завершения экспедиции уже и из Новосибирска ребята ко мне в Тюмень приезжали, и я уже в Новосибирске побывал. Мы уже три раза встречались, собирались – планируем, обсуждаем следующую поездку.

С.Л.: Будет продолжение?

Д.К.: Обязательно будет! Когда мы возвращались из первой экспедиции, мы уже обсуждали планы на будущее. Конечно, изначально мы планировали после северной экспедиции добраться до самых восточной, южной и западной точек континента Евразия. Но, когда мы побывали в Хатанге и познакомились там с местными жителями, нас очень расстроило, что это совершенно забытый уголок России. Там цены невероятные просто, потому что у них снабжение идет вертолетом, а это очень дорого – доставка 1 кг товара стоит 150 руб. И, соответственно, пакет молока стоит больше 100 руб. Мы хотим первый этап следующей нашей поездки назвать «Дорога жизни». Хотим пробить короткую дорогу от Красноярска через Туру, Ессей и по реке Котуй через плато Путорана выйти на Хатангу. Тем самым привлечь внимание властей к этому региону. Если у нас все получится, то там впоследствии могут сделать зимники и снабжать продуктами жителей Хатанги. А второй этап уже для души, он будет называться «Якутия от 70 и выше»: от Хатанги уйти на восток, пересечь Якутию с запада на восток выше семидесятой параллели. Там получается маршрут: Хатанга – Юрюнг-Хая – Таймылыр – Тикси– Усть-Куйга (это все якутские названия) – мыс Святой Нос – далее поселок Чокурдах – Черский, и уже оттуда возвращаемся через Якутск по гражданским зимникам в сторону Екатеринбурга и Тюмени.

С.Л.: Дмитрий, смысл экспедиции в Хатангу понятен. Здесь даже, может быть, не столько преодоление и экстрим, сколько социальная нагрузка – просто людям помочь… А вторая экспедиция – там в чем смысл?

Д.К.: Это уже для собственного удовольствия.

С.Л.: И при скольких же градусах будет протекать это удовольствие? С какими трудностями оно будет связано?

Д.К.: На побережье температура – это не самое страшное, самое страшное там – ветер. Ну, и когда температура порядка 40 градусов ниже нуля и ветер достигает 25 м/с, очень тяжело находиться на воздухе, открытые части тела вообще не допускаются – все полностью закутаны, очки, маски, перчатки.

С.Л.: Тогда в чем удовольствие?

Д.К.: Удовольствие – наблюдать. Когда уходишь дальше 70-й параллели на север – там совершенно другая природа, уже как на другой планете, ничего подобного не увидишь в наших широтах.

С.Л.: Получается такое преодоление себя ради… ради чего? Зачем вам это надо? Это любимый вопрос.

Д.К.: Да, это любимый и самый сложный вопрос. Как говорится, кто побывал однажды в Арктике, на Севере – того манит вернуться обратно, и хочется побывать еще дальше, дальше и дальше. Опять же, трудности – вот это преодоление трудностей, может, доставляет удовольствие.

С.Л.: То есть, как у Высоцкого: кто здесь не бывал, кто не рисковал, тот сам себя не испытал?

Д.К.: Да, Высоцкого можно бесконечно цитировать. Так же, когда он пел: «Зачем идете в горы вы?.. Ведь Эльбрус и с самолета видно здорово…»

С.Л.: Ирина, вам адресую тот же самый вопрос. Ваши экспедиции в Чечню, вместе со спецназовцами, к пограничникам, вот теперь на Север – зачем вам это надо?

И.М.: У меня всегда одна цель – сделать фильм. Получилось так, что я застряла, так скажем, в военной теме и решила немножко разнообразить меню. И, постоянно катаясь на Северный Кавказ, решила съездить на южное побережье Северного Ледовитого океана.

С.Л.: Все-таки, чисто практические вопросы возникают: как это, когда минус… минус сколько там было?

И.М.: Там было от -35 до -42, выше температура просто не поднималась.

С.Л.: Все-таки мужчины есть мужчины, а женский организм? Хотя, он порой бывает более вынослив, чем мужской…

И.М.: Мужчины очень берегли нас. Максимальные условия, которые они могли создать, они всегда нам создавали. Я вообще удивляюсь, насколько сплоченный коллектив у нас получился. Действительно, два месяца прожить и ни разу не поссориться в этой маленькой будочке было очень сложно. И я каждый раз удивлялась, как повезло, что мы оказались такими прикипевшими друг к другу.

С.Л.: Друзья, к вам обоим вопрос. Существует расхожая поговорка «в окопах атеистов не бывает». Наверно, к экспедиции, где всякое может случиться, ее тоже можно отнести? Или же эта крылатая фраза не всегда жизненным реалиям соответствует?

Д.К.: Знаете, в Хатанге нас спросили: «Вы на этих машинах собираетесь идти на мыс Челюскин?!» Мы ответили утвердительно. И местные жители нам сказали: «Обязательно сходите в церковь, поставьте свечку». Мы отправились в церковь, познакомились там с отцом Евфимием, он нас напутствовал, освятил наши машины, за что мы ему так благодарны. Потом, когда мы возвращались обратно с мыса Челюскина, то решили пойти другой дорогой, не по своим следам. Даже не то, что решили, – мы не могли вернуться по своим следам, потому что лед разошелся, там образовались трещины с открытой водой, они нас отжимали в открытое море. То есть, мы двигались примерно в 20-30 км от берега по льдам и старались все время забрать еще дальше в море, чтобы срезать путь и выйти на мыс Оскара. Но что-то не давало нам туда пройти, хотя, в принципе, мелкие торосы можно было преодолеть и уйти. А когда мы вернулись в Хатангу, посмотрели с запозданием пришедшую карту ледовой обстановки и сравнили ее со своим треком, то поняли, что мы четко прошли по границе льда толщиной 70 см и толщиной 30 см. То есть, если бы мы вправо забрали еще на полкилометра, машины просто провалились бы и утонули. Что-то нас туда не пускало.

С.Л.: Или Кто-то…

Д.К.: Или Кто-то. По возвращении в Хатангу мы опять пришли к отцу Евфимию – причем, было уже часов 9 вечера, он нас принял, чаем напоил – пришли просто сказать спасибо.

И.М.: Я накануне экспедиции первый раз в жизни причастилась. Я крестилась довольно давно, но нерегулярно бывала в церкви, хотя в Чечне все равно походный храм посетишь обязательно. А тут я почему-то была уверена, что мне нужно это сделать. Я сходила на исповедь, к Причастию подошла… Надо сказать, были в экспедиции моменты, когда мне было очень тяжело. Другие участники бывали в таких условиях – они знали, на что шли. Для меня все было в первый раз, и порой у меня паника поднималась до небес, потому что кругом в радиусе 100 км – ни одной живой души, а мы в одной маленькой коробушечке, у одного сломалась коробка передач, второй еле тянет. И вот, думаю, сейчас как застрянем – что будет? И вот перед иконой, подаренной отцом Евфимием, с молитвой, которая называется «В час беды»… Я эту молитву читала, и она мне реально помогла справиться со своими трудностями.

Пожертвовать